Асеевские литературные чтения

103 ул. МХАТа, два раза был на его даче. К сожалению, воспоминания об этом затерялись. Однако, сохранилась запись о том, как зашел разговор об организации во Льгове музея поэта. Неожиданно, Асеев запротестовал: «Никакого музея чтобы не было. Пусть будет обо мне память у льговчан – мои книги, моя любовь и память о всех льговчанах всех лет». В июле 1954 года в Москву на экскурсию директор Льговского дома пионеров повез группу кружковцев. Решили встретиться и с Николаем Николаевичем Асеевым. И вот, в 11 часов дня в Александровском саду у Кремлевской стены к нам подошел пожилой мужчина, выше среднего роста, одетый в белый костюм. Его сразу узнали. Каждому он пожал руку, и завязалась беседа. Видно было, что он очень рад встрече. Интересовался льговскими новостями, впечатлениями о Москве. Сам рассказывал, каким помнит Льгов. Обещал обязательно посетить родину. В киоске купил для всех мороженое и пирожные. Каждому подарил свою книгу, также просил передать книги с автографами в Дом пионеров, школу и в детскую библиотеку. Чувствовалось, что ему не хочется прощаться, просил писать почаще. Запомнилось, что поэт попросил, если кто помнит, прочитать хотя бы одно его стихотворение. Но по памяти никто не смог. Тогда погладил меня по голове и спросил: «Ну, а ты Мишук, стихи любишь?» На что я ответил: «Не-а». Конечно, Николая Николаевича все это очень расстроило и обидело, но вида он не подал. Известна фотография той встречи. Фотографировал отец, он попросил подойти к общей группе и меня, но по малолетству я заупрямился и стоял рядом с ним. Сейчас сожалею. В последние годы жизни его стихи становятся философскими, в них мудрость прожитых лет. Как завещание звучат строчки: Я твердо знаю: умереть не страшно! Ну что ж, упал, замолк и охладел. Была бы только жизнь твоя украшена сиянием каких-то добрых дел. Лишь доживи до этого спокойствия и стань доволен долей небольшой чтобы и ум, и плоть твоя, и кости пришли навек в согласие с душой… После смерти поэта переписка и встречи продолжались с вдовой – Ксенией Михайловной. Встал вопрос о музее. К этому времени деревянный дом (как писал Асеев) был обложен кирпичом, в нем были квартиры. Дом был старый, и горсовет принял решение его снести. Когда