Асеевские литературные чтения

39 осуждений / Но упоительных похвал» (1827) и «Глупцы не чужды вдохновенья» (1828). Асееву для разговора о Баратынском не понадобились ни «Болящий дух врачует песнопенье», ни «Бокал», ни «Осень», ни «Обеды», ни «Дядьке-итальянцу», ни прочие шедевры, созданные Евгением Абрамовичем. Разумеется, Асеев был волен отбирать необходимые ему стихотворения Баратынского, но хотелось бы понять, чем его выбор был обусловлен. Обратим внимание на формулировки, которыми Асеев предваряет цитирование: «Об этом особенно хорошо сказано у Баратынского», «А Баратынский с его заветом поколеньям», «Баратынский об этом замечательно сказал», «Об этом замечательно написал Баратынский»… Асеев акцентирует внимание на смысловой стороне стихотворения, ему представляется, что о Баратынском с современниками надо говорить в первую очередь по принципу «о чем». В результате он выбирает те стихотворения, в которых мысль поэта и выражена предельно точно и емко, и самому Асееву близка. А когда он разбирает стихотворение «Сначала мысль воплощена / В поэму сжатую поэта», то вообще позволяет себе некоторую интерпретаторскую вольность. Баратынский его посвятил дискуссии о поэзии и прозе, обострившейся в 30-е годы ХIХ века. Он отстаивает здесь преимущества поэзии, художественную прозу ставит на второе место, а последнее отдает журнальной полемике. «Не знаю, – замечает Асеев, особо не заботясь о терминологической точности, – где бы еще так исчерпывающе было объяснено различие поэзии от иных жанров литературы» [5, с. 133]. А дальше он обнаруживает в стихотворении Баратынского то, что ему самому там очень хочется увидеть. «И не в том дело, – пишет Асеев, – что проза отнесена во второй ряд – хорошая проза может быть и бывает всегда поэтична. И не в том дело, что полемика журнальная объявлена последним видом литературы (так ведь у Баратынского дело как раз в том самом – С. Р.). А дело именно в том, что, разделяя эти жанры, Баратынский оставлял право каждого из них становиться высшим видом литературы – поэзией» [5, с. 133-134]. Интересно, что из трех стихотворений Баратынского, избранных Асеевым для рассмотрения, Белинский положительно отзывался только о двух. Стихотворения «Глупцы не чужды вдохновенья» и «Не бойся едких осуждений» он причислил к «особенно достойным памяти и внимания», а о стихотворении «Сначала мысль воплощена / В поэму сжатую поэта», которому Асеев посвятил отдельную статью, критик написал: «Лучше совсем не писать поэту, чем писать такие, например, стихотворения» [6, с. 648]. Впрочем, Белинский для Асеева не был непререкаемым