КУРСКАЯ БИТВА В ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ 196 Заколотим твоего падлу Гитлера в гроб как пить дать. Немец молчит. Не унимаюсь, показываю руками круг и продолжаю: –Сделаем еще один «котел», да побольше, чем в Сталинграде, и начнем, – нажимаю ноготь о ноготь, – как вшей, давить. Снова зашевелился, глянул надменно: – Свои подавьи. Их много у тебя на гашникье. Снова захохотали ребята. Но тут же осеклись: – Ух ты! Да он по-нашему шпрехает! – удивился Злочевский. – И здорово он тебя шпрехнул... Понимаю, что здорово, и говорю: – А ведь я могу с тебя, мурло, штаны-то сиять, – вспыхиваю, – а тебе подарить свои. В глазах фашиста испуг и протест. – Зачьем дарьить? Их плен. Немец вопросительно, с надеждой смотрит на конвоиров. – А, боишься! – восклицает Злочевский. – Видно, по себе меряешь. Думаешь, как вы, шкуродеры, позаримся на твое барахло. Вы сжигаете все, чтобы мы повымерзли на морозе и подохли с голоду. Ты или такие, как ты, красавцы, сожгли целиком Воробьевку и школу с загнанными в нее людьми. А теперь ты напоминаешь о нашем гашнике! – И к конвоирам: – Уведите, не то и на самом деле сдеру с него штаны. Немец с испугом смотрит на конвоиров. – Ком, ком! – говорит один из них. Пленный быстро идет к двери. Степа поворачивается ко мне: – Ну, как там, на передовой-то? – Фигово без артиллерии-то. Прохлаждаетесь тут... – А то не знаешь, – без малого пушки на .себе волокем... Ну а пехота? Что «пехота»? Пехота с ходу ночью в атаку да в рукопашную. Вышибла из первой траншеи и засела там. А мы вместе с ней. К утру на морозе чуть душу богу не отдал. Благо, что Прамонов гонцом к вам послал... – Ись хочешь?.. – Нет, в ресторанчик по пути завернул. – Понятно, – сказал Степан и к молодой хозяйке: – Натаха,
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=