КУРСКАЯ БИТВА В ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ 198 – Дружим! – Артиллеристами хотите? – Хотим. – Вы будете ими. Это был майор Борисов, командир второго дивизиона 371-го Сибирского артиллерийского полка 140-й Сибирской дивизии. Большинство моих друзей, в том числе и Степа Злочевский, были определены в батарею старшего лейтенанта Прамонова. После Читы и Новосибирска на Урале проходили мы выучку по специальностям: кто на командира орудия, кто на разведчика, кто на радиотелеграфиста. Уже там, при сорокапятиградусных морозах, в глубоких снегах, мы запомнили хриплое, простуженное: «На коле-е-са!» Это означает, что кони выдохлись, не могут вытянуть орудие из колдобины или из сугроба, и должны помогать мы. Там закаляли нас твердая, как гранит, мерзлая глина, степь, мороз и пронизывающий насквозь ветер... А в феврале, точнее 15 февраля 1943 года, мы с поезда Красноуфимск – Елец – снова в снега. Не то двадцать, не то двадцать один день шли мы к месту сосредоточения, на сближение с отступающим противником. Все осталось далеко позади, застряло где-то в снегах... Подкрепившись кониной, говорю: – Ну, Степа, теперь можно и воевать. – А ты заметил, что мы повернулись лицом на север? – загадочно спросил Злочевский. – Ну и что из того? – в свою очередь спросил я. – Орел, должно, окружать будем. В хвост немцу заходим... Так что, может, и правду ты немцу насчет «котла» то под Орлом. Пришел старший на батарее молоденький белобровый лейтенант. – Комбат приказал переместить огневые в Новоалексеевское. И снова я в заснеженной морозной степи... Быстро темнеет. Нежданно-негаданно, сойдя с твердой дороги, Заруб вязнет в глубоком снегу и падает. Заставляю встать. Вывожу на дорогу. Пытаюсь сесть в седло, но не могу, седло, когда я берусь за него, сползает на бок Заруба. Поднимаю его на спину коня негнущимися,
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=