201 – Там же, на нейтральной, немецкими снайперами убита корова. Приволочь ее. С собой возьми Болдырева и Швиненко. Выполняй. Молча берем карабины, вылезаем из сарая и ползем в снегу к оврагу, откуда десяток минут назад я приполз на НП. 10 марта. Похоронили Порваткина. Операция «Буренка». Неуютно на настиле под коньком сарая. Кто и что беспокоит нас. Три дня назад, в морозную ветреную ночь похоронили Порваткина. Это было без меня, потому что, как только мы принесли его, затвердевшего, как бревно, надо было опять в нейтральную полосу за буренкой. Трудными, говорят, были похороны. Пока долбили мерзлую землю, немец трижды устраивал жуткий минометный обстрел. Видимо, хотели послать вместе с Порваткиным на тот свет еще кого-нибудь. Но ничего, обошлось. Сижу на настиле под самым коньком соломенной крыши сарая. В небольшую дыру высунут рожок стереотрубы. В ее окулярах, как на ладони, в логу и на его скатах – Трофимовка. За деревней, у самого горизонта – траншеи. В них – противник. Он давно принудил курских и орловских людей вырыть их, чтобы как следует встретить нас. Но его выбили из деревни и из первой линии обороны наши сибиряки- пехотинцы, с марша рванувшиеся в атаку. Но перед второй линией окопов захлебнулась атака. Батальоны отошли и засели в первой траншiee. И вот все эти дни враг ведет по ним и по деревне беспрестанный минометный и артиллерийский огонь. То там, то здесь взметаются клубы огня и дыма. То там, то здесь слышится: «Фи-о, ша-ша-ша, жах! Тьо, жах-жах!». С пронзительным визгом и пулеметным стрекотом носятся «мессеры». Они уже не раз прошивали пулями крышу нашего сарая. Ох и неуютно в такие минуты на настиле у стереотрубы. Но волею случая мы целы и невредимы. Иногда ведем артогонь. Но больше «молчим». Приказано беречь снаряды – их в обрез. Обозы со снарядами так же, как и с продовольствием и фуражом, где-то далеко, далеко сзади, в глубоких снегах. Долго ли еще торчать нам в этом сарае и вообще в
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=