Созидание - стиль жизни: к 75-летию Н. И. Гребнева

9 свои былины о Чѐртовом лесе, самом дальнем и загадочном в окрестных местах. Казалось, мои сказки не хуже писанных. Но вот один из пацанов, Сашка-грамотей, сын учительницы, вдруг заявил: – Да брехня это, нет таких сказок на свете! Ненастоящие они! А если есть, докажи – покажи книжку... Конфуз усугублен был тем, что возразить я не мог, – обман раскрылся! «Оказывается, Колька – брехло!». Никто не пытался защитить меня, кроме младшего братишки. Понурые, мы шли домой. – Мы докажем этому противному Сашке – сказки правдишние, – сжимал кулачки Василий. – Докажем, я тебе обещаю! Тогда я был зол на обидчика... Нынче весьма благодарен! Желание «доказать» обернулось в мечту и стало жизненной потребностью. Тот вечер сказок на Козинином бугре оказался последним и по другой причине. Сперва отец привѐз бензодвижок, подобный тем, что были в кинопередвижках. А вскоре стали понятны и мотивы, побудившие его заниматься электрификацией прежде всяких планов в нашем селе. На тумбочку, как на пьедестал, водрузили телевизор. Будто на праздник, приходили в наш дом каждый день люди увидеть это чудо, а заодно и свои «озѐрковские» фильмы. Появилась у нас и кинокамера с проектором. Иван Петрович был режиссѐром, я – главным оператором на Первомай. Вместо плавной съѐмки строчил я камерой без передышки влево- вправо. Когда плѐнку просмотрели, не до смеху было одному мне. Те первые уроки пошли впрок... При всех этих теле-, кинозатмениях я помнил о своѐм клятвенном обещании младшему брату и написал-таки «Сказания о Чѐртовом лесе». Впервые всерьѐз испытал тогда и разницу в изложении устного и «печатного» слова. Явился с рукописным томиком к отцу. – Былины – это неплохо! А книжка-самоделка?.. Ты на меня в этом деле не оглядывайся, моя книга появилась по необходимости... И отец достал с самой верхней полки томик, который берѐг особо, – по всем предметам собственноручный учебник для первых его учеников. Ивана Гребнева назначили учителем в своѐм селе Платаве, едва он окончил семилетку. Цветные иллюстрации, безупречный каллиграфический почерк... Нынче хранится это необыкновенное издание тиражом в один экземпляр – подарок и память – в Издательском доме «Славянка», как образец не полиграфический, конечно, а дело добросовестного умельца. Однако же рядом осмеливаюсь расположить то, что заработал сам – «общественную признательность» – чеканную медаль лауреата Международной премии славянского единства «Боян». ...Хвалился наградой отцу. – Добился своего, «сказитель»! – припомнил отец почему-то мои былины вместо поздравления: «И книжка у тебя своя вышла, и премия есть, даже с именем! – и горько усмехнулся. – Только нет теперь самого «единства»! Долгожданный свой сборник рассказов и очерков «Чужая родня» первым делом подарил Василию. А посвятил – отцу, человеку творческому на редкость,