Хранитель правды о войне

31 по широкому руслу высохшей древней реки. Но их оказалось не пять сотен, а более пяти тысяч. Кровавые изуверы ни в коем случае не хотели сдаваться в плен, и мы вступили с ними в бой. До них был примерно километр, когда эта громада вывалилась из-за поворота балки. Конные и пешие фашисты, машины, повозки и бронетранспортеры широченным массивом метров на пятьсот в длину спешно двигались по балке. Немцы схитрили, они вырывались из окружения к своим не на запад, а на восток, где их не ждали, чтобы, сделав большую петлю, развернуться и попасть к своим. А я расположил свои пушки на взгорке им навстречу. В лучах восходившего солнца они не могли нас рассмотреть. Первые свои 16 снарядов я взорвал по всей ширине фронта впереди вражеской колонны. Мне надо было перепугать их и предупредить: сюда двигаться нельзя! Сдавайтесь в плен! Но немцы не вняли и продолжали двигаться даже на разрывы наших снарядов. Их подпирали те, кто двигался сзади. Тогда я стал стрелять по голове их колонны. За считанные минуты голова колонны перестала существовать. Остальная часть немецкой колонны стала разбредаться вокруг вширь и вглубь. Но и немцы стреляли по нам не только из пулеметов бронетранспортеров, но и из минометов. У нас появилось много убитых и раненых. Сам я был ранен в правое колено. А четвертое орудие потеряло весь расчет. И я на одной ноге стал стрелять из этой пушки. Затем после многократных ранений погибают все остальные огневики и военфельдшер Груздев. На батарее, кроме меня, остается совершенно невредимый командир третьей пушки сержант Хохлов. По немцам стреляем из двух пушек только мы с ним. Но снаряды кончились. А на мою пушку несется, судя по амуниции, небольшая группа немецкого руководства. Я это вижу в орудийный прицел четырехкратного увеличения. По нашей заминке ближайшие к нам немцы поняли, что мы без снарядов. А я, прыгая на одной ноге, ищу так нужный мне снаряд. А его нет. И тут из-за пустых ящиков от снарядов показалась вся в поту, крови и грязи голова ящичного Парфенова. Он полз на животе, опираясь на локти, таща вслед за собой израненные ноги. Кистей рук у него не было. Но носом он катил ко мне по земле снаряд. От увиденного я одновременно пришел и в ужас, и в радость. Этим снарядом я уничтожил главное немецкое руководство. А оказавшееся поблизости начальство рангом