«Заблудшие овцы» – «переделка» А.Н. Островского 19 Практика «переделок» на русской сцене имела большую традицию, истоки которой уходят в XVII–XVIII вв. А.А. Дерюгин, исследуя творчество и театральную эстетику В.К. Тредиаковского, а также В.И. Лукина и А. Лабзина, указал на четко сформулированное драматургами отличие понятий «точного» или «вольного» перевода», который «надобен для чтения и для показания автора в истинном виде», и «переделки» как приема «склонения на наши (русские) нравы» пьес иностранного автора [2. C. 61; 3]. В.И. Лукин развел понятия «подражание» и «переделка»: «Подражать значит брать или характер, или некоторую часть содержания, или нечто весьма малое и так несколько заимствовать; а переделывать значит нечто включить или исключить, а протчее, то есть главное, оставить и склонить на свои нравы» [4. C. 115]. Выбор Островским пьесы Чикони для «переделки» означает, что русский драматург видел в современной итальянской комедии материал, который легко можно было переложить на русский лад. Островский сохранил в неприкосновенности содержание драматической коллизии, сюжет, характеры героев, а также описание быта. «Переделка» оригинального текста оказалась возможной благодаря близости как содержания изображаемого материала – картинок нравов и быта жизни патриархальной и только вступившей на путь буржуазного развития Италии, так и эстетики Островского и итальянской комедиографии, генетически восходящей к просветительской комедии Гольдони. Современный исследователь Островского М.Л. Андреев, сосредоточившись на изучении универсального для драматургии Островского принципа изображения русской жизни на материале любовно-бытовых коллизий, возвел его к традиции римской комедии Теренция, явившейся прародительницей итальянской и европейской комедиографии. В частности, М.Л. Андреев пишет: «Факт парадоксальный, но объяснимый: в лице Островского русская литература осваивает тот единственный классический литературный жанр, который именно в классической жанровой форме не был ею до сих пор воспринят» [5. C. 27]. В комедии Чикони конфликт строится как столкновение двух жизненных позиций: городской, представленной аристократическим обществом – красавицей баронессой Laura, ее мужем бароном Pompeo Castelvetro, маркизом Ottavio dal Monte – и обитателями провинции, попавшими в Турин: Tommaso Negroni, его дочери
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=