Игумен земли Русской

Преподобный Сергий в творчестве художника Павла Рыженко

     Предлагаем вам познакомиться с очень интересным художником, нашим современником – Павлом Рыженко.
     У него есть цикл картин, посвященный прп. Сергию и Куликовской битве.
     Вначале – несколько слов о художнике.
     Павел Викторович Рыженко родился в 1970 г. в Калуге.
     В 1982 г. поступил в Московскую среднюю художественную школу при институте имени Сурикова.
     1988-1990 гг. – служба в армии.
     В 1990 г. поступил в Российскую академию живописи, ваяния и зодчества, учился у профессора, народного художника России И.С. Глазунова.
     В 1996 г. защитился дипломной картиной «Калка».
     С 1997 г. – преподаватель Российской Академии живописи, ваяния и зодчества И.С. Глазунова (кафедры архитектуры, затем – реставрации, затем композиции).

     В своих картинах Павел Рыженко воскрешает перед нами события нашей истории, забытой за долгие годы, восстанавливая ту порванную нить, которая связывает день сегодняшний с минувшим, без которого завтрашнего нам не видать. Своей кистью художник возвращает нам тот прекрасный и героический мир, который потеряли мы в годы лихолетья, нашу Великую Родину. В ней черпает он вдохновение и через свои работы передаёт его нам. Видимо, в этом и состоит главное призвание Павла Рыженко – собирать камни, склеивать осколки разбитого прошлого и являть его нашим глазам уже целым, не изуродованным, но таким, каким оно было.
     Кисти Павла Рыженко принадлежит цикл картин, посвящённый прпеподобному, Куликовской битве и ее героям – монахам-схимникам Пересвету и Ослябе.
     Именно такие герои и молитвенники, воины и праведники, как Святой Сергий, Дмитрий Донской, Пересвет и Ослябя созидали нашу Русь! И об этом надлежит помнить нам. И к этому призывают нас картины Павла Рыженко.
      П. Рыженко: ...Мысленно обращаясь к читателю, я сразу хочу извиниться перед ним за необходимость рассказа о себе, поскольку биография моя совершенно банальна и ничего необычного в ней нет. Я родился в еще недалеком 1970 году в Калуге. Годы моего детства… Это время многие называют «эпохой застоя». Для меня же семидесятые — это радость общения с любящими меня родителями, бабушкой, которую я и по сей день считаю чуть ли не святой, друзьями по двору…. Тогда всё было другим, а главное — другими были люди. Почему-то я особенно хорошо помню стариков (почти все они воевали или прошли через войну). Эти старики окружали нас во дворе, стучали в домино, ласково глядели на наши игры и практически никогда не закрывали двери своих скромных, по теперешним временам, жилищ. Помню, как-то зашел в квартиру своего приятеля, которого не оказалось дома. Его мама — Изольда Иринарховна – и бабушка, нисколько не удивившись моему появлению на кухне, тут же усадили меня обедать. Есть я не хотел, но отказаться было неудобно. Медленно поглощая окрошку, я рассматривал висевшую над столом репродукцию с картины Пуссена, на которой древние римляне праздновали какое-то событие, и один из них почему-то бросался на меч… Эти воспоминания для меня очень важны. Важнее, чем сухие отчеты, словно сводки с фронта — родился, учился, служил, поступил, постиг тайны творчества, стал признанным, успешным и далее, и далее. Это для меня и есть Родина, светлая, тихая, полная любви, которую многие позабыли, а многие — нет.
     После поступления в МСХШ в 1981 году я обрел для себя новый мир запахов. Теперь к медово-горьковатому миру акварельных красок примешался аромат масляных красок, от которого я и по сей день не могу отвыкнуть, впитав его до корней волос. Дивный мир Третьяковской галереи, сырость старинных улочек Замоскворечья, бурое небо над Москвой, когда, приникнув к ледяному стеклу, я глядел на красный флаг над зданием Верховного Совета… Все это смешалось тогда в сознании мальчика, и только в 18 лет, поступив на службу в армию и оказавшись совершенно в другом мире, я понял, что путь мой — это не поиски того, чего не терял, а путь, данный мне, путь живописца.
     Девяностые — это годы моей учебы в Академии, это метания, поиск веры, ответов на вопросы, это встречи с совершенно новыми для меня людьми — священниками. Первые серьезные мысли о назначении творчества возникли именно тогда, в Академии живописи ваяния и зодчества, в которой мне посчастливилось «дображивать». Мои однокурсники, как и я, были проникнуты общением с великим учителем, художником, воином — Ильей Сергеевичем Глазуновым. Помню тот восторг, который впервые охватил меня в залах Эрмитажа перед картинами Рембрандта, Ван Дейка, Вермеера… Казалось, все эти великие мастера присутствуют здесь, рядом со мной. Я ощущал дыхание живой истории, величие могущественных империй — Византии, Рима, Российской Империи. Я ощущал прохладу Синайской пустыни и запах порохового дыма над Бородино, передо мной вставали строгие лики русских воинов, бесстрашных и непобедимых.
     Каждый, а в особенности русский, человек тянется в глубинах и тайнах своего сердца к свету — Христу. Ко мне вера во Христа пришла очень поздно, но, поверив, я захотел побежать за ним, надеясь когда-нибудь приблизиться к этому свету. Трудно мне писать об этом, нет слов, чтобы ясно изложить мысли, но о людях, ушедших и живых, которые являются носителями веры и духа Российской Империи, мне сказать необходимо. И сказать на холсте, потому что это мой долг перед великой правдой Руси. Долг не до конца сломленного жителя мегаполиса, который сквозь очертания современных домов, сквозь смог Третьего кольца видит, как вновь и вновь проступают эти строгие и любящие лики наших предков, проливавших свой пот и кровь за Христа и за каждого из нас.
     Приблизившись к рубежу своей жизни, рубежу, который не смог переступить великий Пушкин, у которого остановились многие, я задаю себе вопрос вопросов: кому я служил? Именно кому, а не чему, и вообще, что есть искусство?
     Надеюсь, что мои картины разбудят генетическую память моих современников, гордость за свое Отечество, а быть может, помогут зрителю найти для себя единственно правильный путь. И тогда — я буду счастлив выполненным долгом.
     ... Прежде чем Вашему вниманию будут представлены написанные мною работы, позвольте пояснить их смысл. Чтобы не пересказывать обширную и доступную историографию всей массы событий, изображенных на холстах, хотелось бы вскрыть главный вопрос - зачем такие отдаленные во времени и пространстве события были соединены воедино на экспозиции? Для чего соседствуют III и XX век? Почему цари русские, древние мученики и князья вновь напоминают нам о своем жизненном подвиге? Как ответить на эти вопросы одной фразой? Едва ли это возможно, если не задаться вопросом о смысле жизни человека, современного и древнего. Итак, я пытаюсь ставить самому себе и невольно Вам, зритель, эти серьезные вопросы и искать на холсте и в себе ответы на них. Современность в лице средств массовой информации и популярной, мишурной антикультуры добивается от нас забвения главных вопросов бытия человека. Посредством различных пестрых и действующих на самые низменные инстинкты и наклонности шоу «мир» принуждает нас забыть о том, кто мы… Вспомним же вместе, дорогой зритель, о нашем древнем прошлом, о нашем убиенном отце - государе, сравним нашу теперешнюю жизнь с деятельной, созерцательно - величественной жизнью Государей наших, воинственных предков, простых детей и жен тех времен, о которых «мир» вспоминать не велит нам. Вспомним о них, подумаем о великой цене, которую заплатили они за нас и устыженные, но обнадеженные, взглянем на себя, на свою жизнь поглубже, построже. Вспомним о том, что мы - Великий христианский народ, а не стадо, массы, электорат…

Сергий	Житие Сергия
Благословение Сергия Преподобный Сергий благословляет Димитрия Иоанновича Донского на Куликовскую битву. Какая трудная тема для картины после уже написанных до тебя полотен! Очень хотелось изобразить суть. Только суть и ничего более. Мне показалось, что преподобный просто собрал этих суровых обветренных людей, идущих на смерть, и обнял их сердцем своим. И так это было тепло и тихо, словно победа уже свершилась и все вернулись живыми… Словно не предстоит ему, Сергию, за литургией вслух называть имена героев в этот миг уходящих в Рай с дымящегося кровью поля Куликова. И тихо шепчет Сергий Димитрию, но еще не Донскому: «Сим победиши!».
«Молитва Пересвета» Сергий Радонежский благословил Пересвета на Куликовскую битву. Другое название картины – «Молитва перед боем». Здесь самое главное – глаза Пересвета, его взгляд. Ради этого я и писал картину. Тут вряд ли нужно что-либо долго объяснять. Я не хотел искусственно создавать какую-то особую атмосферу, чтобы передать настроение непередаваемого мира этого святого. Вот он помолился перед рождением в Вечность. Надломил краюху хлеба. Вот мимо прошуршал ежик… Все это — Россия. Писал, как чувствовал, — что получилось, решать не мне, но это не главное. Главное, чтобы у каждого произошла своя встреча в глубине сердца с Пересветом и с самим собой.
«Победа Пересвета» Пересвет победил Челубея. Но почему он победил лучшего поединщика во всей Азии, которому, как святому, до сих пор молятся в Тибете? На этот вопрос можно дать множество ответов, но самый правильный, по-моему, таков. Он, Пересвет, схимонах Александр, вживе еще в Лавре отпетый преподобным Сергием, ехал на поле Куликово мертвым для всего, кроме любви. Он любил, этот гигант-младенец. Он был послушен своему авве Сергию, который едва достигал плеча своего чада. Он не замечал трудностей месячного похода — он ждал. Ждал своего мига и дождался. Увидеть бы хоть издали этот миг торжества! Нет, не тот, что изображен на картине, а реальный. Духовный. Может быть, зритель увидит в моей картине то, что я не смог передать на холсте, и тогда цель труда моего будет достигнута...
Ослябя Тихое утро, пронизанное лучами теплого солнца, цветущие яблони, за спиной монаха виднеются ульи. Но главное в этой маленькой картине — то, что монаха зовут Ослябя. И готовится этот монах не белить стволы, а отдать свою жизнь — за Христа и за всех любимых им людей русских, в том числе, и за нас с вами. Облокотился он тяжелой своей рукой о дерево и задумался. Вся жизнь прошла перед мысленным взором. Он, Ослябя, готов. Он — воин Христов — все же побелит свои яблони, а потом, взяв меч, устремится в самый ад Куликовской битвы, чтобы бить врагов Божиих и укладывать их трупы снопами, а потом самому быть изрубленным со своим великим собратом Пересветом.
Поле Куликово Все знают, что была Куликовская битва. А тех, которые не знают или не верят, и убеждать не стоит. Все, или почти все, знают, что решил исход сечи удар Засадного полка, возглавляли который Владимир Серпуховской и воевода Боброк Волынский. Но все ли знают, что победа на любом поле брани — это принесение в жертву самого дорогого — даже не собственной жизни. В картине на переднем плане я поставляю отца и умирающего у него на руках сына-богатыря, в расцвете сил отходящего к Богу, с радостью исполненного долга. ... Что же делать на земле отцу, который в последний раз нянчит своего кровинушку? Вот тут и начинается для отца Поле Куликово длиною во всю оставшуюся жизнь. Битва за бессмертную душу сына и за душу свою собственную...
Поле Куликово. Стояние на костях Безмолвие

http://павел-рыженко.рф/gallery/page/2/