Асеевские литературные чтения

102 и говором окрестных крестьян, и парк с тысячами соловьев, и заросли ежевики над Сеймом, на песчаных берегах которого мы ребятишками зажаривались дочерна, и пусканье «змеев» под облака, и игры в плиты на дорожке перед домом с соседскими ребятишками – все это стало светлым образом детства. Обо всем этом я храню память и благодарность, как о свежем начале жизни. Напишите мне про Льгов нынешних дней, про Ваш быт и жизнь, а я действительно уже давно подбираюсь к этой теме. Мною начата вещь под названием «Курская аномалия», не только о руде и железе грунтовых, но и о бесценной руде человеческих сердец, о крепкой железной жиле, на которой стоит наша область – железной жиле выносливости, терпения, мужества и силы народной. Ваш земляк Ник. Асеев». Расширяет наше представление о детских годах поэта и письмо от 07.03.61 г. адресованное пионерам поселка Селекционный Льговского района: «Уважаемые ребята! Я вам искренне говорю, что топор, пила и лопата – любят утреннюю зарю! Освещает она на совесть их сияющие дела, и блестят они, запунцовясь: лопата, топор и пила». Я нарочно выписываю эти стихи в строку, чтобы вам яснее стало, о чем они говорят. А говорят они о том, что труд становится блестящим, когда он начат рано, еще при утренней заре, которая и отражается в самых простых орудиях труда – пиле, лопате, топоре. Это – не нравоучение, не урок, а ощущение самим поэтом трудового усилия на утренней заре. И на ранней заре утра и на ранней заре возраста. Что же вам написать о Льгове? Я там не был давно и, наверное, он не тот, каким был при мне. Ведь это была почти деревня. На всей нашей улице было только три дома под железными крышами. Остальные под соломенными. Лучше всего было на реке Сейм или как его называли местные жители – «На Семи». Самое большое впечатление у меня осталось от того, как я переплывал в первый раз восьмилетним мальчонкой реку туда и обратно. Это было на краю города, там, где был острог. Берег там высокий, песчаный и в нем гнездились стрижи. Мы их не трогали. Они считались «святой» птицей. Переплыл я реку со страхом и трепетом, а вдруг судорога ногу сведет! Но, переплыв и наевшись росшей на берегу ежевики, уже осмелел и назад плыл уверенно. О курском прошлом я написал целый ряд стихов – из них вы можете узнать все мною запомненное…». Кроме писем были встречи и личные. С. В. Лагутич, будучи в Москве в 1950, 1953, 1954 годах, встречался с поэтом на его квартире по