142 лые вериги. Даже перед близкими не желала она открывать свои подвиги; устраивала в великокняжеском тереме званые обеды, но сама не прикасалась к яствам, вкушая только постную пищу. Архангельский собор Кремля. Современное фото. За ее любовь и милосердие москвичи еще при жизни называли княгиню матушкой, а после смерти стали считать покровительницей Москвы. К сожалению, людская злоба и клевета не обошли ее. Евдокия непрестанно постилась, поэтому сильно исхудала, но на торжественные приёмы надевала по несколько пышных одежд, чтобы не видно было подвижнического изнурения. Придворные, пришедшие из Литвы — родственники молодой княгини Софьи Витовтовны – пускали о Евдокии «небыльные слова», позорящие её слухи, что «вдова слишком полна телом и наряжается – видно, хочет нравиться мужчинам». Евдокия знала об этих небылицах, но молча переносила обиды, вменяя себе терпение в христианский долг. Слухи эти дошли и до сыновей Евдокии. Княжичи, хоть и любили мать и не верили клевете, всё же не могли не смущаться. Один из них, Юрий, однажды обратился к матери с вопросом о наветах, порочащих ее. Тогда княгиня собрала всех сыновей своих и сняла часть великокняжеских одежд; дети увидели, что подвижница так исхудала от поста и подвигов, что тело её иссохло и почернело и «плоть прилипла к костям».
RkJQdWJsaXNoZXIy ODU5MjA=