Юрий Беличенко

     Юрий Беличенко более четверти века проработал в «Красной звезде». Он родился 28 апреля 1939 года в селе Манев Черкасской области, вырос на Кубани. Окончил Харьковский политехнический и Литературный институты. До назначения в «Красную звезду» несколько лет прослужил в Ракетных войсках стратегического назначения. Работая в газете, долгие годы возглавлял отдел литературы и искусства, стал членом Союза писателей.
     «Красная звезда» была для него не просто местом службы - это была основная часть его жизни. По заданию редакции он летал на стратегическом бомбардировщике, побывал практически во всех ракетных гарнизонах страны, уходил в море, жил на маяке... Каждый материал Юрия Беличенко был событием как для читателей «Звёздочки», так и для его коллег по газетному цеху. А ещё из командировок он, как правило, привозил стихи - по-солдатски честные и по-русски задушевные.
     Из-под его пера вышли поэтические сборники «Звенья» (1969), «Виток времени» (1974), «Время ясеня» (1978), «На гончарном круге» (1986), «Полынь зацвела» (1986), «Зов чести» (1989), «Арба» (2002) и другие. Стихи Юрия Николаевича - в трёх поэтических антологиях. Он лауреат серебряной медали имени А.А. Фадеева и всероссийских литературных премий им. М. Ю. Лермонтова и им. генералиссимуса А. В. Суворова. Литературоведческий труд Юрия Беличенко «Лета Лермонтова» отмечен дипломом Российского комитета ветеранов войны и военной службы. Сам он также неоднократно бывал в командировках в Афганистане и других «горячих точках». Последняя книга Юрия Беличенко - документальный роман «Пишу, чтобы жить...» - вышла уже после его смерти.
        По сути дела, это дневниковые записи, где он размышляет о смысле жизни, о любви, о своей профессии. «Литература всегда расходилась с властью. Если этого расхождения в тебе нет - задавай себе вопрос, в чём и где ты не дотянул, ибо написанное тобой не вполне литература», - записал Юрий Николаевич в один из дней. Он очень самокритично относился к своему творчеству и всё время старался «дотянуть», не щадя себя. Он умер в 63 года на автобусной остановке по дороге в редакцию.
Листок. Сборник стихов
Нам досталась такая страна,
Что к душе прирастает, как кожа, -
Где кругами идут времена,
А иконы на близких похожи.

Где не с каждою шуткой смешно
И не всякая слава сгодится.
Где достаток иметь не грешно,
А богатства – привыкли стыдиться.

Здесь у нас выпивают легко:
с полведра ухлебнут - и не охнут.
А по рекам течет молоко,
только рыбы от этого дохнут.

И какой-то родительский свет
Насыщает деревья и травы.
Но пророков – в Отечестве нет.
А спасатели – вечно неправы.

Выйдешь ночью - большая луна
за леса свои зарева прячет.
У вокзала гулянка хмельна
под советскую музыку плачет.

Задевая за кроны дерев,
Ходят звезды по вечному кругу.
И какой-то неясный припев
Добавляется к каждому звуку.

И глядишь, как с осенних дубрав
Прилетает листва золотая.
И стоишь, как последний дурак,
Непонятные слезы глотая...		 В соловьиную ночь на Бориса и Глеба
кочевала заря по окраинам неба.
Отдыхая, тяжёлые руки легчали.
И не ведало солнце беды и печали.
И костёр веселился, по сучьям летая,
как летает по юности жизнь молодая.
И о счастье заботиться было нелепо
в соловьиную ночь на Бориса и Глеба.

А вокруг по садам соловьи распевали,
словно вечные клятвы друг другу давали,
уверяли, что смерти для любящих нету.
И хотелось поверить в нелепицу эту...
Ах Россия, Россия, крестьянское поле!
Всё ты воли хотела - но где твоя воля? -
На пространствах твоих, как печальная треба,
повторяются судьбы Бориса и Глеба.

А вокруг по садам соловьи не смолкали;
то певучие клювы в заре полоскали,
то в летучие флейты искусно дышали,
так печально и сладко - как жизнь
провожали.

Но хотелось, чтоб жизнь
никогда не кончалась,
и над нею - дубовая ветка качалась,
и, дожди насылая на тёплое лето,
в деревянной кадушке плескались планеты.
Чтобы наши надежды и наши страданья
трепетали всю ночь в соловьиной гортани.
Чтобы, зябкое тело моё согревая,
истлевала, как сердце, зола костровая...

А когда я уеду из этого дома
на сосновый бугор в молодую урёму,
принеси мне вина и можайского хлеба
в соловьиную ночь на Бориса и Глеба.
На поре молодой, на заре соловьиной
помолчим, как бывало в той жизни
недлинной.
Посиди, коль не страшно,
со мной до рассвета.
Может, смерти и вправду для любящих
нету...