Святые праведные Иулиания и Георгий (Осорьины) Лазаревские, Муромские
"Иулиания Лазаревская" смотреть..."Житие св. Иулиании Лазаревской" слушать...
"Житие св. прав. Иулиании Лазаревской" слушать...
Георгий Васильевич Осорьин [Осоргин] родился в середине 30-х гг. XVI в. в с. Лазарево, близ г. Мурома), принадлежал к роду великокняжеских слуг – дмитровских и муромских вотчинников, известному начиная со 2-й четв. XV в. (прямой предок его Александр погиб в битве с ордынцами 7 июля 1445 г. под Суздалем в войске великого князя Василия II Васильевича и был записан для вечного поминания в синодик Успенского собора Московского Кремля). Георгий был старшим сыном Василия Степановича и Евдокии Осорьиных. Род Осорьиных, издавна славившийся своим благочестием, делал щедрые вклады в Троице-Сергиев и в муромский Борисоглебский, что на речке Ушне, монастыри. Основными источниками сведений о Георгие являются акты землевладения, родословные документы и грамоты из семейного архива Осорьиных, а также «Повесть о преподобной Иулиании», написанная Каллистратом (Дружиной) Осорьиным, сыном Георгия и Иулиании, в 20-30-х гг. XVII в. в Муроме.
Впервые в источниках имя Георгия упоминается в начале 50-х гг. XVI в., когда он («Юшко») вместе с отцом, дядей Иваном Степановичем и двоюродным братом Иваном был записан в Тысячную книгу в 3-ю статью дворового списка детей боярских по Мурому, служивших у царя Иоанна IV Васильевича Грозного.
Во 2-й половине 50-х гг. XVI в. Георгий женился на 16-летней Иулиании, дочери царского ключника во Владимире Иустина Васильевича и Стефаниды Григорьевны Недюревых. Шести лет Иулиания осталась круглой сиротой, и бабушка с материнской стороны взяла девочку к себе в город Муром. Но через 6 лет умерла и бабушка, завещав одной из своих дочерей, уже имевшей 9 детей, взять на воспитание 12-летнюю сироту.
Иулиания с самого детства пользовалась любой возможностью помочь другим. Она избегала детских игр и забав, предпочитая пост, молитву и рукоделие, чем вызывала постоянные насмешки сестер и слуг. Она привыкла подолгу молиться, со множеством земных поклонов. Кроме обычных постов, налагала на себя еще более строгое воздержание. Родственники были недовольны, боясь за ее здоровье и красоту. Иулиания же терпеливо и кротко переносила их упреки, но продолжала свой подвиг. Ночами она шила, чтобы одевать сирот, вдов и нуждающихся, ходила ухаживать за больными и немощными, кормила их.
Венчание молодых совершил священник Потапий (в монашестве Пимен, впоследствие архимандрит муромского в честь Преображения Господня мужского монастыря) во владении Георгия – с. Лазаревском, в храме во имя праведного Лазаря. (После венчания отец Потапий сказал новобрачным поучение о том, что они должны из семьи устроить Малую Церковь и насаждать добродетель между домочадцами. Слова священника глубоко запали в душу юной Иулиании, и она свято следовала им всю свою жизнь).
Помимо отцовской вотчины в Муромском у молодого мужа, по-видимому, имелся двор в Муроме. Кроме того, Георгий унаследовал от отца поместье в Березопольском стане Нижегородского уезда.
В конце 50-х - 60-х гг. XVI в. Георгий служил в Астрахани (Астраханское ханство вошло в состав Русского государства в 1556г.), по 2-3 года, а иногда и более отсутствуя дома.
По свидетельству «Повести о преподобной Иулиании», супруги жили «во мнозе добродетели и чистоте по закону Божию», утром и вечером они усердно молились Богу, совершая по 100 и более поклонов. Георгий читал Священное Писание, сочинения Косьмы Пресвитера, жития святых, которые со вниманием слушала его супруга, не знавшая грамоты. В березопольском поместье Осоргиных имелась небольшая церковь во имя великомученика Георгия Победоносца, при которой существовали «две кельи нищии, питаются от церкви Божии» (Выписка из Нижегородских дозорных книг 1588 г.- Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI в. (1588-1600 гг.). М., 1977. С. 174). Иулиания же и в новой семье не оставляла своих молитвенных подвигов; вставала так же по ночам на молитву, вела большое хозяйство всей многочисленной семьи, творила дела милосердия, помогала страждущим. Она окружила старость родителей мужа неусыпной заботой и лаской. Ее очень полюбили в новой семье...
Однажды во сне бесы пригрозили Иулиании, что погубят ее, если она не прекратит творить благодеяний людям. Но Иулиания не обратила внимания на эти угрозы. Она не могла проходить мимо человеческого страдания: помочь, порадовать, утешить было потребностью ее сердца. Когда наступило голодное время, и множество людей умирало от истощения, она, вопреки обычаю, стала брать у свекрови значительно больше пищи якобы для себя и тайно раздавала голодным. На недоумение свекрови она ответила: «Когда я не рожала детей, мне не хотелось так есть, теперь же я от родов обессилела. Мне хочется есть не только днем, а и по ночам, но я стыжусь просить у тебя пищи на ночь». Свекровь очень обрадовалась, что невестка стала есть больше и начала посылать ей пищу и на ночь, которую праведница также раздавала.
Вскоре к голоду присоединилась эпидемия, люди запирались в домах, боясь заразиться, а Иулиания тайком от родных мыла в бане больных, лечила их, как умела, молилась об их выздоровлении. Тех, кто умирал, она обмывала и нанимала людей для погребения, молилась об упокоении каждого человека. Будучи неграмотной, Иулиания изъясняла Евангельские тексты и духовные книги. Именно Иулиания приучила своего мужа к частой и теплой молитве... А свекор и свекровь ее умерли в глубокой старости, приняв перед кончиной, по молитвам невестки, монашеский постриг. В семье Георгия и Иулиании было 13 детей, из которых лишь 7 дожили до совершеннолетия; четверо сыновей и три дочери умерли в младенчестве, а два сына впоследствие погибли на царской службе. Известны имена 5 сыновей: Григорий (родился ранее 1574 г.), Каллистрат (Дружина) (родился в 1578 г.), Иван (родился в 1580 г.), Георгий (родился в 1587 г.) и Димитрий (родился в 1588 г.); последним ребенком была дочь, впоследствие принявшая схиму, - Феодосия, канонизированная Русской Православной Церковью в лике преподобных (родилась в 1590 г.).
Но вернемся к Георгию.
Согласно муромской десятне, в 1578 г. он был боярским сыном 1-й статьи. «На государевы службы» он обязан был являться «на коне в пансыре, в шеломе, в саадаке, в сабле, да три человека на конех, в пансырех, в шапках в железных, в саадацех, один с копьем, человек на мерине с юком» (Лихачёв Д. С. Грамоты рода Осоргиных. С. 19-20).
При царе Феодоре Иоанновиче, между 1584 и 1588 гг., Георгий «за старость и за увечье» был отставлен от службы, его поместье перешло к старшему сыну (имя его в Житии не указано), который в конце 1588 г. был убит холопом на охоте. 11 марта 1589 г. следующему сыну Георгия, Григорию, в Москве была выдана ввозная грамота на поместье отца в Нижегородском уезде – деревне Ярцово-Чирьево, селище Олисеевское с пустошами Вордогино, Веретея и Вочнева. За это пожалование Григорий был обязан, помимо службы царю, «отца своего и мать кормит до их живота, а братью кормит до тех мест, как поспеют в нашу службу». Однако в 1589-90 гг. Григорий Осорьин трагически погиб – был убит. В соответствии с ввозной грамотой, выданной Осорьиным в Москве 4 сентября 1590 г., поместье погибшего на царской службе Григория было возвращено отцу его, до того времени пока кто-либо из оставшихся его сыновей на царскую службу «поспеет и будет в пятнатцать лет, и он с того отца своего поместья учнет… службу служити и его, Юрья, и меньшую братью, и сестру кормить, и, вскормив, сестру замуж выдать». Так Иулиания и Георгий потеряли двух уже взрослых сыновей...
Преодолевая невыносимую скорбь и боль сердца от потерь, Иулиания, однако же, так говорила о смерти детей: «Бог дал, Бог и взял. Ничтоже искуса греховна не сотвори, и души их со ангелы славят Бога и о родителях своих Бога молят»...
После трагической смерти двух сыновей Иулиания стала проситься отпустить ее в монастырь. Юрий Осорьин, человек грамотный и весьма благочестивый, читая ей «Луг духовный», обратил внимание супруги на слова преподобного Космы отшельника (VI в.): «Не спасут нас ризы черные, если живем не по-монашески, и не погубят ризы белые, если творим Богу угодное. Если кто уходит в монастырь, не желая заботиться о детях,— не любви Божией ищет, а покоя». Юрий настоял на том, чтобы она воспитала и вырастила остальных детей. Всю жизнь кроткая и смиренная Иулиания забывала себя ради других, поэтому и на этот раз она согласилась, но упросила мужа, чтобы им не иметь супружеских отношений, и жить как брат с сестрой. Это был рубеж в жизни праведной Иулиании. Она еще более увеличила свои подвиги и стала вести истинно монашескую жизнь в миру. Днем и вечером занималась хозяйством и воспитанием детей, а ночами молилась, клала множество поклонов, сократив сон до двух-трех часов; спала на полу, положив под голову поленья вместо подушки, ежедневно посещала богослужения в храме, держала строгий пост. Жизнь ее стала непрестанной молитвой и служением Богу.По болезни и усталости Иулиания одно время перестала часто ходить в храм, увеличив при этом домашнюю молитву. Она была прихожанкой церкви святого Лазаря, брата сестер Марфы и Марии. Священник этой церкви однажды услышал в храме голос от иконы Божией Матери: «Пойди и скажи милостивой Иулиании, отчего она не ходит в церковь? И домашняя ее молитва угодна Богу, но не так, как церковная. Вы же почитайте ее, ей уже 60 лет, и на ней почивает Дух Святой»...
Прошло несколько лет, и скончался супруг Иулиании – Георгий Осорьин. Утешая детей, сильно тосковавших об отце, она говорила: «Не скорбите, чада мои! Смерть отца вашего — назидание нам грешным; видя ее и постоянно ожидая для себя кончины, будьте добродетельны, больше всего любите друг друга и творите милостыню». После смерти мужа Иулиания раздала свое имущество бедным, лишив себя даже теплой одежды. Она стала еще более строгой к себе; постоянно, даже во сне, творила Иисусову молитву. По свидетельству Повести, после кончины Георгия, похороненного в Лазаревской церкви «честно», Иулиания почтила его память «пением, и молитвами, и сорокоусты, и милостынею» (Скрипиль. С. 280, 296).
Чем суровее становились подвиги Иулиании, тем сильнее были нападения на нее духов злобы, не желавших признать своего поражения. Однажды, повествует ее сын Дружина, Иулиания, придя в маленькую комнату, подверглась нападению бесов, угрожавших убить ее, если она не оставит своих подвигов. Она не устрашилась, а только взмолилась Богу и просила послать святителя Николая ей на помощь. В тот же миг явился ей святой Николай Чудотворец с палицей в руке и прогнал духов нечистых. Бесы исчезли, но один из них, посрамленный, угрожая подвижнице, со злобой предрек ей: «Погоди же! Будешь ты у меня чужих кормить, когда я тебя самое заставлю на старости лет околевать с голоду!» (В.О. Ключевский. Исторические портреты. М. «Правда» 1990, стр. 83).Угроза беса исполнилась лишь отчасти; Иулиании действительно пришлось сильно страдать от голода. Но ее любящее и сострадательное сердце не могло оставить умирающих от голода без помощи. Это было в страшные 1601-1603 гг., в царствование царя Бориса Годунова. Люди, обезумевшие от голода, ели даже человеческое мясо. С полей своих Иулиания не собрала в то время зерна, запасов не было, скот пал почти весь от бескормицы. Но Иулиания не отчаялась: распродала оставшийся скот и все ценное в доме. Жила в нищете, ей не в чем было даже в церковь выйти, но «ни едина нища... не отпусти тща». Когда все средства истощились, Иулиания отпустила на волю своих холопов (и это в XVI веке!), но некоторые из слуг не пожелали оставить госпожу, предпочитая погибать от голода вместе с ней.
Тогда Иулиания со свойственной ей энергией принялась спасать близких от голодной смерти. Она научила своих слуг собирать лебеду и древесную кору, из которых пекла хлеб и кормила им детей, слуг и многочисленных нищих, приходящих к ней… Так через пять веков Иулиания повторила подвиг печерского инока Прохора Лебедника. (Преподобный Прохор Печерский был родом из Смоленска, он был иноком Киево-Печерской лавры. Святой собирал траву, называемую в народе лебедою, и пек из нее хлеб. Во время голода инок кормил этим хлебом, вкус которого был лучше пшеничного, нуждающихся. За это и получил он прозвище Лебедник. Хлеб, изготовленный подражателями, был горьким и абсолютно несъедобным. А когда в Киеве не стало соли, Прохор собрал золу из монашеский келлий, помолился над ней, и зола чудесным образом претворилась в соль, которую преподобный сразу же раздал людям).
«Окрестные помещики с упреком говорили нищим: зачем вы заходите к ней? Чего взять с нее? Она и сама помирает с голоду. «А мы вот что скажем, - говорили нищие: много обошли мы сел, где нам подавали настоящий хлеб, да и он не елся нам так всласть, как хлеб этой вдовы...» Тогда соседи-помещики начали подсылать слуг к Ульяне за ее диковинным хлебом. Отведав его, они находили, что нищие были правы, и с удивлением говорили меж себя: мастера же ее холопы хлебы печь! С какой любовью надобно подавать нищему ломоть хлеба, ... чтобы этот ломоть становился предметом поэтической легенды тотчас, как был съедаем!» (В. О. Ключевский. Исторические портреты. М. «Правда» 1990, стр. 84).
Иулиании приходилось бороться не только с опасностью смерти, спасая своих слуг и близких, но и с еще более страшной опасностью духовной гибели. Ужасна была власть голода… Чтобы добыть пищи, люди шли на любое преступление. Иулиания любила своих слуг и считала себя ответственной за их души, которые по ее словам, «были поручены ей Богом». Как воин на поле битвы, она непрестанно боролась со злом, и так сильна была ее молитва и влияние на окружающих, что ни один из близких ей людей не запятнал себя преступлением. Во время общей разнузданности это было настоящим чудом.Никто и никогда не слышал от нее ни слова ропота или печали; напротив, все три голодных года она была в особом приподнятом и радостном настроении: «Ни опечалися, ни смутися, ни поропта, но паче первых лет весела бе», - пишет ее сын.
Жизнь Иулиании была подвигом жертвенной любви, до конца отдающей себя людям. Никакие земные блага лично ей были совершенно не нужны, но она знала, что без этих благ людям не прожить и потому жила для других, забывая о себе.
26 декабря 1603 г. милостивая Иулиания заболела. На восьмой день, 2 января 1604 г., на рассвете, праведница призвала своего духовного отца, священника Афанасия. Причастившись Святых Таин, она преподала окружающим наставления в Богоугодной жизни, попросила у всех прощения, со всеми простилась. Затем обвила вокруг руки четки, трижды перекрестилась; последними словами праведной Иулиании были: «Слава Богу за всё! В руце Твои, Господи, предаю дух мой»,— и скончалась... Перед кончиной Иулиания призналась, что давно желала ангельского образа, но «не сподобилась ради грехов своих». Присутствовавшие при кончине праведницы видели, как вокруг головы ее появилось сияние в виде золотого венца «яко же на иконах пишется». Произошло это 10 января 1604 г.
Явившись вскоре во сне одной благочестивой служанке, Иулиания повелела отвезти свое тело в Муромскую землю и положить в церкви святого праведного Лазаря. 10 лет спустя, в 1614 г., когда копали землю рядом с могилой Иулиании для ее умершего сына Георгия, были обретены мощи святой. Они источали миро, от которого шло благоухание. Сын Иулиании Дружина Юрьевич, рассказывающий об этом, не мог убедиться в полном нетлении тела: "от ужасти не смеяхом досмотрети, только видехом нозе ее и бедры целы суща". Этим миром, а когда оно исчерпалось, то перстью из гроба, мазались больные и получали облегчение. "Мы же сего не смеяхом писати, яко не бе свидетельство". Семейное и народное почитание Иулиании началось, таким образом, через 10 лет по ее кончине. Чудеса на могиле праведницы свидетельствовали, что Господь прославил смиренную рабу Свою, и в том же 1614 г. святая праведная Иулиания была причислена к лику святых.
Кроме жития святой, в XVII в. была написана служба, составление которой приписывается ее сыну Дружине Осорьину. На иконе второй половины XVII в. «Собор Муромских святых» святая Иулиания изображена вместе со святыми Петром и Февронией, князьями Константином, Михаилом и Феодором Муромскими. В Муромском музее есть икона, на которой святая Иулиания изображена вместе со своим мужем Георгием и дочерью, инокиней Феодосией, ставшей местночтимой святой.
С XVIII в. фамилия святой Иулиании – Осорьина – стала писаться как Осоргина. В роду Осоргиных по традиции старшего сына всегда называли Георгием в память предка.
Род святых Иулиании и Георгия, к счастью, не угас до сего дня; их потомки оставили свой след в дальнейшей истории России. Один из них, Георгий Михайлович Осоргин, был расстрелян на Соловках; это описано у А. Солженицына в «Архипелаге ГУЛАГе»:« ... Признак хорошего тона: все с улыбкой, даже идя на расстрел. Будто вся эта полярная ревущая морем тюрьма - небольшое недоразумение на пикнике. Шутить, высмеивать тюремщиков. … Вот и шутки над простофилями цензорами журнала. Вот и песенки. Ходит и посмеивается Георгий Михайлович Осоргин: Comment vous portes - vous (как поживаете) на этом острову?» «А лагер ком а лагер». Все эти шуточки, эта подчеркнутая независимость аристократического духа, они-то больше всего и раздражают полузверячих соловецких тюремщиков. Кроме духовенства никому не разрешалось ходить в монастырскую последнюю церковь. Осоргин, пользуясь тем, что работал в санчасти, тайком пошел на Пасхальную заутреню. С пятнистым тифом отвезенному на Анзер епископу Петру Воронежскому отвез мантию и Святые Дары.
По доносу посажен был в карцер и приговорен к расстрелу. И в этот самый день сошла на соловецкую пристань его молодая жена! И Осоргин просит тюремщиков не омрачать жене свидания. Он обещает, что не даст ей задержаться долее трех дней, и как только она уедет, пусть его расстреляют. И вот что значит самообладание, которое за анафемой аристократии забыли мы, скулящие от каждой мелкой беды и каждой мелкой боли: три дня непрерывно с женой и не дать ей догадаться! Ни в одной фразе не намекнуть (не дать тону упасть), не дать омрачиться глазам! Лишь один раз (жена жива и вспоминает теперь), когда гуляли вдоль Святого озера, она обернулась и увидела, как муж взялся за голову с мукой. «Что с тобой?» - спросила. «Ничего», - прояснился он тут же. Она могла еще остаться, но он упросил ее уехать. Черта времени: убедил ее взять теплые вещи, а он на следующую зиму получит в санчасти, ведь это драгоценность была, он отдал их семье. Когда пароход отходил от пристани, Осоргин опустил голову.
Через десять минут он уже раздевался к расстрелу… Но ведь кто-то же подарил им эти три дня!..»
Расскажем и еще об одном потомке святых Иулиании и Георгия.
Протоиерей Михаил Осоргин родился в 1929 г. Его отец – Георгий Михайлович Осоргин, императорский кавалергард (о нем мы рассказали выше) – в 1929 г. был расстрелян на Соловках. Рожденный в Москве, отец Михаил в 1931 г. вместе со своей матерью, урожденной княжной Голицыной, эмигрировал в Париж. Воспитанный в среде русской эмиграции, он воспринял лучшие духовные традиции Парижской архиепископии. На его формирование в детские годы большое влияние оказал его дедушка, также протоиерей Михаил Осоргин, бывший императорский губернатор в Калуге и Гродно. Затем были годы учебы в Свято-Сергиевском Богословском институте, где судьба свела его с лучшими представителями парижской богословской школы. Его однокурсниками были будущий Патриарх Антиохийский Игнатий, протопресвитер Александр Шмеман, протопресвитер Иоанн Мейендорф. Поворотным моментом в его жизни стала гибель сестры: она утонула, спасая одного из своих десятерых детей. Племянников отец Михаил вырастил вместе со своими четырьмя родными детьми.С именем отца Михаила связана новая эпоха в жизни русского прихода в Риме, настоятелем которого он стал в феврале 1987 г. Застав в начале своего служения представителей «первой волны» русской эмиграции, в 1990-е гг. отец Михаил совершал свое пастырское попечение о соотечественниках, пребывавших в Италию со всего постсоветского пространства.
Судьбоносное для жизни Никольского прихода и, в широком смысле, для всей Русской Православной Церкви в рассеянии, решение было принято 26 октября 2000 г. на собрании приходской общины («Энте Морале»). Свято-Николаевский приход вернулся в лоно Матери-Церкви – это во многом произошло благодаря убеждению отца Михаила Осоргина, что будущее русского Православия в Западной Европе зависит от объединения всех его ветвей под омофором Святейшего Патриарха Московского и всея Руси.
Сегодня почетный настоятель храма, митрофорный протоиерей Михаил Осоргин несет послушание настоятеля храма святых равноапостольных Константина и Елены в предместье Парижа, Кламаре.
Также в Париже живет Николай Михайлович Осоргин, профессор Православного Богословского института, автор ряда книг; он же – регент Сергиевского подворья, основанного его дедом в Париже. А на подворье есть икона святой праведной Иулиании Лазаревской.
Храм в селе Лазаревское, где находились мощи святой Иулиании (в четырех верстах от Мурома), был закрыт в 1930 г. Рака с мощами, перенесенная в Муромский краеведческий музей, стояла рядом с мощами святых князей Петра и Февронии Муромских. В год тысячелетия Крещения Руси начались хлопоты о возвращении мощей в православный храм Мурома. И сегодня мощи святой праведной Иулиании Лазаревской открыто почивают в храме Благовещения Пресвятой Богородицы – бывшего Благовещенского монастыря города Мурома.
Сегодня на родине святых есть несколько памятных мест, связанных с именами Иулиании и Георгия. В с. Лазаревское существует колодец, по одному преданию, оставшийся после Ноева потопа, по другому — образовавшийся от удара о землю копытом коня преподобного Илии Муромца, когда он скакал в Киев на службу (около 1166 или 1181 гг.) В нем в 1584 г. был утоплен слугой сын Георгия и Иулиании Иван. Над колодцем долгое время стояла надкладезная часовня, разрушенная только в 1933 г.
Другой колодец около с. Дуброво находится на берегу озера Святое. Здесь в старину крестьянка, полоскавшая белье, обрела чудотворную икону праведной Иулиании с житием. На месте обретения образовался колодец. Икону перенесли на погост Муска, где она и находилась до 1932-33 гг., когда, перед закрытием и разрушением храма, чудесно перенеслась в с. Лазаревское. В настоящее время ее местонахождение неизвестно. Над колодцем воздвигли надкладезную часовню, которая была разрушена в 1941-45 гг.