Святые царственные страстотерпцы
Николай Александрович и
 Александра Феодоровна Романовы и их дети

"Письма Александры Федоровны Романовой к дочери"слушать...

      Будущий Император Николай II Александрович Романов родился в день праведного Иова Многострадального, 6 мая [1] 1868 г. Он был старшим сыном Императора Александра III и его супруги Императрицы Марии Феодоровны. Воспитание, полученное им под руководством отца, было строгим. Первой его воспитательницей была скромная учительница гимназии Александра Петровна. Поручая ей воспитание своего наследника, будущий Император Александр III наказывал: "Мне нужны нормальные, здоровые русские дети". Простота в отношениях со своими подданными императора Александра III перешла и к его сыну – Николаю II. Он всегда тянулся к простому народу, в общении с ним отводил свою душу, так как сам по природе был человеком простым и бесхитростным и в людях умел ценить простоту.
      Когда наследник подрос и стал изучать курс общеобразовательных наук, к нему были приставлены лучшие педагоги того времени – профессора высших учебных заведений Российской империи: К.П. Победоносцев, М.Н. Капустин, генерал-адъютант М.И. Драгомиров и другие. Наследник был очень способным учеником. В 16 лет он был зачислен на действительную военную службу. В 19 лет –  произведен в младшие офицеры, а в 24 года – в полковники лейб-гвардии Преображенского полка. (Кстати, однажды государь, чтобы узнать, насколько удобно солдатское обмундирование, в полной солдатской форме прошел пешком 20 верст).
     Будущая супруга Государя Николая II Российская Императрица Александра Феодоровна родилась в Дармштадте 6 июня 1872 г. в семье Великого герцога Гессен-Дармштадтского Людвига IV и дочери царствующей Английской Королевы Виктории Великой герцогини Алисы. Девочку назвали Алисой в честь матери, но вскоре переделали это имя по-домашнему в “Аликс”. У нее было два старших брата, три старших сестры и одна младшая.
     Великая герцогиня Алиса была очень религиозна, она слыла вдохновительницей и учредительницей в стране больниц, благотворительных организаций, отделений Красного Креста, женских союзов. С раннего возраста Алиса-старшая брала своих детей для помощи больным в дармштадтские больницы и приюты.
     Аликс, не устававшая носить цветы по больницам, походила своей красотой на ее сестру Елизавету: сероглазая, с черными ресницами и рыжеватыми волосами. Эту “милую, веселую маленькую девочку, всегда смеющуюся, с ямочкой на щеке” в семье еще называли “солнышком”. (Именно так она будет в дальнейшем подписывать свои письма будущему супругу Государю Николаю Александровичу).
     Когда будущей императрице исполнилось шесть лет, умерла ее младшая сестра Мэй, а через неделю заболела и умерла мать, 35-летняя принцесса Алиса.
     В 15 лет по своей усидчивости и хорошей памяти Аликс отменно знала историю, литературу, географию, искусствоведение, естественные науки и математику. Основным языком для германской принцессы был английский и, конечно, она отлично владела немецким; на французском же говорила с акцентом. Аликс была прекрасной пианисткой – ее обучал лично директор Дармштадтской оперы – и больше всего любила музыку Вагнера. Она отлично вышивала, с тонким вкусом подбирая для этого рисунки и цвета. Друзья Герцогского Дома сочувственно качали головами: такой умнице и красавице от застенчивости бы избавиться: юная принцесса была очень скромна и стеснительна…
      В 1884 г. в Петербурге торжественно справлялось бракосочетание великого князя Сергея Александровича с принцессой Елизаветой Гессен-Дармштадтской (ныне прославленная в лике святых преподобномученица Елисавета Романова).
      На торжествах присутствовала юная сестра невесты – Аликс. Здесь впервые и встретились будущие супруги. Наследнику тогда было 16 лет. Через пять лет Аликс Гессенская снова посетила Россию и пробыла в Санкт-Петербурге несколько недель. Была снежная, морозная русская зима 1889 г.; Аликс, как могла, преодолевала стеснительность и старалась не отставать в развлечениях от петербургской великосветской молодежи: ходила на каток, каталась на санках с гор... Цесаревич очень увлекся ею, и принцесса не осталась к нему равнодушной, хотя ни за что не призналась бы в этом тогда и самой себе. Но лишь с Николаем Романовым она была естественна, могла свободно разговаривать и смеяться. Вернувшись домой, Аликс поняла, что только за русского Царевича выйдет замуж. Они стали писать друг другу нежные письма, признались в глубоком взаимном чувстве, мечтали о дне, когда соединятся навеки.
     Однако Королева Виктория мечтала сделать именно эту свою внучку Королевой Английской. Она стала сватать Аликс за своего внука принца Альберта Кларенского. Дармштадтская принцесса терпеть его не могла за безбожие и неказистую внешность. Альберт и сравниться не мог с умнейшим, изящным, духовным, чувствительным русским Цесаревичем! Когда Королева Виктория предложила ей замужество с принцем, Аликс категорически его отвергла. Она выпалила огорченной бабушке, что их брак не принесет счастья ни ей, ни Альберту. И пришлось Королеве отступить.
      Все эти годы мечтал повести под венец Аликс и Николай Романов, но и его родители, как бабушка Аликс Гессенской, хотели бракосочетать сына с другой невестой. Государь Александр Третий с супругой Марией Федоровной противились союзу Наследника с принцессой из Дармштадта; возможно, потому, что знали о неизлечимой аристократической болезни, несворачиваемости “голубой” крови — гемофилии, преследующей род Кобургского Дома.
     Это “проклятие Кобургов” существовало с XVIII в., болезнь перешла в английскую королевскую фамилию через мать Королевы Виктории — принцессу Саксен-Кобургскую. Причем, заболевали гемофилией мальчики, а переходила она по женской линии. От этого умер сын Королевы Виктории Леопольд, а королевские дочери Беатриса, Виктория и мать Аликс Алиса должны были передать болезнь своим детям. То есть, возможная невеста Цесаревича Николая Аликс была обречена на то, что родившиеся от нее мальчики  будут “приговорены” к гемофилии, от которой не излечиваются... Забегая вперед, скажем, что так и станется с их будущим сыном – следующим Наследником Русского Престола цесаревичем Алексеем.
     Вот поэтому Государь Александр Третий и Государыня бесперебойно подыскивали сыну Николаю (в семье его звали просто Ники) другую невесту. Попытались сосватать дочь претендента на Французский Престол из Бурбонов Елену, чтобы закрепить союз с Францией. Но на счастье Царевича, видевшего рядом с собой лишь Аликс Гессен-Дармштадтскую, Елена наотрез отказалась изменить католицизму и перейти в Православие. Тогда Русский Царь постарался получить для сына руку принцессы Маргариты Прусской. Но тут цесаревич категорически отказался на ней жениться, заявив родителям, что лучше пойдет в монастырь. И здесь ему снова повезло: Маргарита, как и Елена до этого, не захотела изменить своей инославной протестантской вере.
     Оставалась принцесса Гессенская, но Государь Александр выразил опасение, что Аликс, как и другие принцессы, не согласится переменить свою веру. Николай просил отпустить его в Дармштадт на переговоры с нею; отец не соглашался на это до 1894 г., пока не заболел тяжело. 
     Случай попросить руки Аликс представился Николаю Александровичу при женитьбе ее брата Великого герцога Эрнеста Людвига на принцессе Виктории Мелите. Бракосочетание проходило в Кобурге, где Аликс встретилась с российским Цесаревичем впервые после 1889 г. Он сделал ей предложение. Но случилось то, что предполагал отец, и о преодолении чего Николай Александрович молился последние пять лет их разлуки: Аликс не хотела переходить в Православие. На пламенные уговоры Николая Романова принцесса плакала и повторяла, что не в состоянии отказаться от своей религии. Королева Виктория, видя, что внучка может остаться совсем не у дел, тоже стала безуспешно убеждать ее принять русскую веру. Лишь у Эллы, Великой княгини Елизаветы Федоровны, начало это получаться. Она, будучи старше Аликс на восемь лет, после смерти их матери вместе с сестрой Викторией пыталась заменить младшей сестре умершую мать. Елизавета Федоровна очень хотела быть вместе с Аликс в России. Великая княгиня хорошо знала Цесаревича Ники, любила его и была уверена: этот брак будет счастливым.
      После сделанного предложения наследник записал в своем дневнике: «Говорили до 12 часов, но безуспешно, она все противится перемене религии. Она, бедная, много плакала". 
     Полному обращению принцессы помогли искренние, горячие слова наследника, излившиеся из его любящего сердца: «Аликс, я понимаю Ваши религиозные чувства и благоговею перед ними. Но ведь мы веруем в одного Христа; другого Христа нет. Бог, сотворивший мир, дал нам душу и сердце. И мое сердце и Ваше Он наполнил любовью, чтобы мы слились душа с душой, чтобы мы стали едины и пошли одной дорогой в жизни. Без Его воли нет ничего. Пусть не тревожит Вас совесть о том, что моя вера станет Вашей верой. Когда Вы узнаете после, как прекрасна, благодатна и смиренна наша православная религия, как величественны и великолепны наши храмы и монастыри и как торжественны и величавы наши богослужения, — Вы их полюбите, Аликс, и ничто не будет нас разделять...».
     Принцесса, плача, с затаенным дыханием слушала вдохновенные слова цесаревича, и тут вдруг заметила, что и из его голубых глаз тоже текут слезы. Сердце ее, и так переполненное любовью и печалью, не выдержало, и из уст послышалось тихое: «Я согласна».
      В октябре 1894 г. Аликс срочно вызвали в Россию: Государь Александр Третий тяжело заболел. В Ливадии, где Царь лечился, собралась вся Семья Романовых, готовились к самому худшему. Несмотря на скверное самочувствие, Александр Александрович поднялся с постели и надел мундир, чтобы встретить невесту сына… Государь Император Александр III скончался 20 октября 1894 г. - буквально на руках своего духовника – святого праведного Иоанна Кронштадтского.
      В тот же день принял Престол Николай Александрович, а на следующий день, 21 октября, его невеста принцесса Гессен-Дармштадтская Алиса присоединилась к Православию и стала именоваться Александрой Феодоровной. 14 ноября 1894 г. состоялось бракосочетание Государя Императора Николая II с Александрой Федоровной, после которого она написала в дневник мужу: “Никогда бы не поверила, что может быть такая полнота счастья в этом мире — такое чувство единения двух смертных существ. Мы не разлучимся более. Наконец-то мы вместе, и наши жизни связаны до конца, а когда эта жизнь кончится, то в другом мире мы встретимся снова, и уже не разлучимся вовеки”.
      А в мае 1896 г. в Успенском Соборе в Москве состоялась последняя коронация Императорской четы из непрерывной Династии Романовых. Николай и Александра официально стали Императором и Императрицей России. Церемония состояла из Божественной Литургии и обряда помазания на Царство. Служба длилась пять часов. После того, как Император произнес клятву, даваемую при коронации, он взял венец из рук архиепископа, и, по русскому обычаю, возложил его сначала на голову себе, а потом – на голову Императрицы, что означало ее соправление. Затем Александра Феодоровна сняла венец и надела его на голову мужа, а на нее возложили меньший венец.
     Александра Феодоровна была глубоко тронута обрядом коронации. Она писала позднее, что это была их вторая свадьба, «свадьба с Православной Россией». Все было новым для нее – традиции семьи, народ, язык, но Александра Феодоровна имела искреннее желание быть полезной России и русскому народу. Вот что писала ее близкая подруга Анна Вырубова: «Императрице, пришедшей к нам из маленького немецкого княжества, где каждый, по крайней мере, старался заняться каким-нибудь полезным делом, не по вкусу пришлась праздная и равнодушная атмосфера русского высшего общества. С энтузиазмом принялась она в первые же дни своей власти предпринимать попытки изменить что-нибудь к лучшему. Один из ее первых проектов – организация общества рукодельниц, состоящего из придворных дам, и кружков, каждый из членов которого должен был своими руками сшить три платья в год для бедных. Кружок этот, к сожалению, процветал недолго... Тем не менее, Императрица настаивала на создании по всей России трудовых домов, мастерских, где могли бы найти работу безработные мужчины и женщины, особенно те несчастные женщины, которые из-за своего нравственного падения потеряли положение в обществе».
     К сожалению, такие нововведения не приветствовались при Дворе, где уже было слишком много инородцев, привыкших к праздному образу жизни. Идеи благотворительности и пользы обществу вызывали их недовольство. Начались сплетни, которые продолжались в течение всего царствования Александры Феодоровны. Великая княгиня Ольга Александровна, сестра Николая II, писала: «Из всех Романовых ей (Александре) досталось больше всего злословия. Она вошла в историю такой оклеветанной! Я больше не могу читать всей этой лжи и гнусностей, которые о ней написали. Я вспоминаю, что многие вещи я едва выносила, будучи подростком... Помню, однажды у нее была жуткая головная боль; она вышла к обеду бледная, и я слышала, как за столом говорили, что она в плохом настроении, потому что наша мать разговаривала с Ники о каких-то назначениях министров…»
      Но, несмотря ни на что, первые 20 лет супружества царской четы были самыми счастливыми в их личной семейной жизни. Пьер Жильяр, воспитатель наследника цесаревича Алексия, писал: "Какой пример, если бы только о нем знали, давала эта столь достойная семейная жизнь, полная такой нежности. Но как мало людей о ней подозревали. Правда, что эта семья была слишком равнодушна к общественному мнению и укрывалась от посторонних взглядов".
      Осенью 1895 г. родилась их первая дочь Ольга – славный ребенок, вызвавший новые заботы, давший новые радости. Святая Великая Княжна Ольга унаследовала от отца все лучшие стороны его души: простоту, доброту, скромность, непоколебимую честность и всеобъемлющую любовь к Родине, а от матери – глубокую евангельскую веру, прямоту, умение владеть собой и крепость духа. Она обладала очень живым умом и рассудительностью. Неудивительно, что отец часто советовался с ней, даже по самым важным вопросам. Княжна Ольга очень любила Россию и так же, как и ее отец, любила простой русский народ. Когда заходила речь о том, что она может выйти замуж за одного из иностранных принцев, она не хотела и слышать об этом, говоря: "Я не хочу покидать Россию. Я русская и хочу остаться русской".
      Через два года родилась вторая девочка, названная во святом Крещении Татьяной, еще через два года – Мария, а еще через два года – Анастасия.
      С появлением детей Александра Феодоровна отдала им все свое внимание: кормила, ежедневно сама купала, неотступно бывала в детской, не доверяя своих детей никому. Государыня не любила ни минуты оставаться праздной, и своих детей она приучила к труду. Чудные вышивки выходили из-под их быстрых рук. Две старшие дочери – Ольга и Татьяна – во время войны работали с матерью в лазарете, исполняя обязанности хирургических сестер.
     Во время прославления преподобного Серафима Саровского царственные супруги горячо молились в Сарове перед мощами новоявленного угодника Божия, о даровании им сына – наследника. Господь услышал их молитвы, и на следующий год у них родился мальчик, который во святом Крещении был назван Алексием в честь святителя Алексия, митрополита Московского. Радости счастливых родителей, казалось, не было предела, но вскоре после его рождения обнаружилось, что ребенку передалась наследственная болезнь Гессенского дома – гемофилия, которая ставила жизнь его под постоянную угрозу внезапной смерти. Даже при легких ушибах происходили внутренние кровоизлияния, от которых наследник сильно страдал. Алексей имел горячее, доброе сердце, отзывчивое к чужому горю. Несмотря на болезнь, которая наложила свой отпечаток на его привлекательное и открытое лицо, он был очень живым и веселым мальчиком.
     Много Николай II потрудился для славы и величия Православной Церкви. Не только Русская Церковь пользовалась его щедротами, но и церкви Греции, Болгарии, Сербии, Румынии, Черногории, Турции, Египта, Сирии, Ливии, Абиссинии, Палестины. Велика его роль и в деле прославления русских святых: в его царствование было прославлено больше святых, чем за весь XIX в.!
      Первая мировая война, начавшаяся двумя героическими подвигами России – спасением Сербии от Австро-Венгрии и Франции от Германии – оттянула лучшие народные силы на борьбу с противником. Сам государь с августа 1915 г. большую часть времени проводил в ставке, вдали от столицы и дворца. И вот, когда победа была столь близка, что и в Совете министров, и в Синоде уже открыто обсуждался вопрос о том, как себя должны вести Церковь и государство в отношении к освобожденному от мусульман Константинополю, тыл, окончательно поддавшийся льстивой пропаганде безбожников, совершил измену своему Императору. В Петрограде началось вооруженное восстание, связь царя со столицей и семьей была умышленно прервана. Измена окружала государя со всех сторон, его приказы командующим всех фронтов о посылке воинских частей на подавление мятежа не были исполнены...
      Намереваясь лично узнать положение в столице, Николай Александрович выехал из ставки и отправился в Петроград. В Пскове к нему, совершенно отрезанному от всего мира, явилась делегация от Государственной думы. Делегаты стали просить государя отречься от престола для успокоения мятежа. К ним присоединились генералы Северного фронта, а вскоре к ним примкнули и командующие другими фронтами.
      Страдания Николая II были очень велики. Боль за семью, судьба которой была ему неизвестна; боль за Родину, которой он отдавал все силы и которую он любил всем сердцем; боль за народ, в который он так верил... Все это слилось в одну сильную душевную муку.
     "Кругом измена, и трусость, и обман!" - записал государь в своем дневнике. В день отречения от престола он сказал: "Дело идет о России, о ее кровных интересах. Для России я готов отдать и трон и жизнь, если я стал помехой счастья Родины. <...> Нет той жертвы, которой я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов отречься от престола"...
     Во время отречения государя в течение нескольких дней императрица не получала от него известий. Муки ее в эти дни смертельной тревоги, без известий от мужа, у постелей больных детей, превзошли все, что можно себе вообразить. 9 марта утром государь наконец-то смог приехать к семье. Узнав об этом, радостная царица выбежала ему навстречу. Подруга императрицы Анна Вырубова записала позже в дневнике: «Как пятнадцатилетняя девочка бежала Александра Феодоровна по бесконечным лестницам и коридорам дворца ему (Николаю) навстречу. Встретившись, они обнялись, и, оставшись наедине, разрыдались…». В эту первую минуту радостного свидания, казалось, все пережитое было позабыто. Все же теперь они были вместе – сплоченная любовью семья. Эта громадная любовь давала им достаточно сил, чтобы перенести все страдания.
      31 июля произошло прощание с дорогими им уголками царскосельского дворца и парка. Царскую семью и свиту преданных слуг под конвоем отправили в Тобольск.
      "Живем тихо, хорошо устроились, хотя далеко, далеко от всех отрезаны, - писала государыня из Тобольска сестре, - но Бог милостив, силы даст и утешит. <...> Страдания и испытания Им посланы – и разве Он не всегда достаточно сил дает для перенесения всего? Ведь Он Сам показывал нам, как надо терпеть без ропота и невинно страдать...".
      Все царственные страстотерпцы, несомненно, сознавали приближение конца и готовились к нему. Даже самый младший – цесаревич Алексий – не закрывал глаза на действительность, что видно из случайно вырвавшихся как-то у него слов: "Если будут убивать, то только бы не мучили...". Понимали это и преданные слуги государя, мужественно последовавшие за царской семьей в ссылку. "Я знаю, что я не выйду из этого живым. Я молю только об одном: чтобы меня не разлучали с государем и дали умереть вместе с ним", - говорил генерал-адъютант И.Л. Татищев.
      Глубоко проникнувшись евангельским духом, царственные страстотерпцы в заточении возносили молитвы за своих мучителей. Великая княжна Ольга писала из Тобольска: "Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него, так как он всех простил и за всех молится, чтобы не мстили за себя и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь...".
      В Ипатьевском доме уже после расстрела царской семьи было найдено стихотворение поэта Сергея Бехтеева «Молитва», кем-то переданное тайно будущим мученикам и переписанное рукой Великой княжны Ольги:
      В Тобольске царскую семью постигло новое испытание. Прибывший из Москвы комиссар объявил государю, что его увозят, и что отъезд состоится этой ночью. Государыня решила сопровождать мужа, несмотря на болезнь сына, из-за которой вся семья не смогла поехать вместе.
     Следующим местом их заточения был Екатеринбург. Два с половиной месяца прожила здесь царская семья среди шайки наглых, разнузданных людей –  новой их стражи, подвергаясь постоянным унижениям и издевательствам. Караульные были поставлены во всех углах дома и следили за каждым движением заключенных. Они покрывали стены неприличными надписями и рисунками, глумясь над императрицей и великими княжнами. В нижнем этаже дома было устроено караульное помещение. Грязь там стояла ужасная. Пьяные голоса все время горланили революционные или неприличные песни, под аккомпанемент кулаков, стучащих по клавишам рояля.
     Только безропотная покорность воле Божией, незлобивость и смирение давали царственным страстотерпцам силы твердо переносить все страдания. Они уже чувствовали себя по ту сторону бытия и с молитвой в душе и на устах готовились к своему переходу в жизнь вечную.
      Вскоре, покоренные царственной простотой, смирением и человеколюбием венценосных страстотерпцев, тюремщики смягчили свое отношение к ним. Однако, как только в уральском ЧК почувствовали, что охрана царской семьи начинает проникаться добрыми чувствами к узникам, тут же сменили ее новой – из самих чекистов. Во главе этой охраны встал некий Янкель Юровский. Назначение Юровского ознаменовалось для царской семьи установлением поистине каторжного режима. Государь всегда любил физический труд, отсутствие движения плохо отзывалось на его здоровье. Юровский запретил ему работать в саду; запрещено было также подходить к окнам; однажды, когда великая княжна Анастасия Николаевна задумчиво глядела на краешек неба, на угол улицы – на кусочек свободного мира, часовой выстрелил в нее, и пуля пролетела над самой ее головой.
     За три дня до убиения царственных мучеников к ним был последний раз приглашен священник для совершения службы. Батюшка служил обедницу, по чину службы положено было в определенном месте прочесть кондак "Со святыми упокой...". Почему-то на этот раз диакон, вместо того, чтобы прочесть этот кондак, запел его, запел за ним и священник... Царственные мученики, движимые каким-то неведомым чувством, опустились на колени, кто-то из великих княжен заплакал... Так они прощались с этим миром, чутко отзываясь на призывы мира горнего –  Царствия вечного.
      17 июля около полуночи, когда узники спали, их разбудили и приказали одеваться, чтобы покинуть город, которому будто бы угрожала опасность. Царская семья спустилась в нижний полуподвальный этаж, где государь с больным сыном сел на стул посреди комнаты. Вокруг расположились государыня, великие княжны, доктор и трое преданных слуг. Все ожидали сигнала к отъезду.
      Неожиданно в комнату вошел Юровский в сопровождении семи вооруженных человек, бывших германо-австрийских военнопленных, и трех своих друзей-каторжников, уголовных преступников, выпущенных на свободу Временным правительством. Пленники сразу же поняли, в чем дело, государыня перекрестилась, но не произнесла ни слова.
      Комендант Янкель Юровский быстро сказал: «Мы должны вас расстрелять». Николай Александрович, поднявшись, чтобы заслонить Александру Феодоровну и Алексея Николаевича, только и успел спросить: «Что?» - как пуля попала ему в голову – он был убит наповал. Первый выстрел был сигналом для охраны открыть огонь, и через минуту все были мертвы, кроме 16-летней Анастасии, которая упала в обморок, и служанки Анны Демидовой – обе были заколоты штыками и забиты до смерти. Александра Феодоровна умерла, осеняя себя крестным знамением. Тела святых страстотерпцев остались лежать в лужах крови. Но даже мертвые, они были страшны для убийц. Боясь, что их святым останкам начнет воздаваться должное поклонение в народе, мучители попытались уничтожилить тела...
     Но память о святых царственных страстотерпцах и их верных слугах они не смогли уничтожить. Свидетельством этого стало прославление в лике святых всей семьи царственных страстотерпцев на юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года.
     Сбылось пророчество преподобного Серафима Саровского о последнем русском государе: "Прославившего меня царя Бог прославит". Теперь вся полнота Русской Православной Церкви, прославляя царственных мучеников, испрашивает их молитв у престола Вседержителя за всю ту Россию, которую они так любили и за которую отдали свои жизни.