Окончание путешествия. Послесловие

В. Беккеру жаль расставаться со своим героем, он пишет о Назимове, что «из Киева пойдет он в Воронеж, поклонится там гробу Св. Митрофания, а оттуда уже направит путь свой на родину. Вот будут восторги семейства его, когда, облагодетельствованный щедротами Монаршими, благополучно возвратится он в круг родственный».

Далее он сообщает, как «Назимов имел случай достигнуть без всяких издержек, почти до места родины своей», приняв помощь двух человек: Преосвященного Епископа Томского и Енисейского Афанасия, который вызвался взять Назимова с собой, и «одного из гражданских сановников, который хотел отправить его (Назимова) в Москву на свой счет».

Но казак, «принеся чувствительную благодарность за такие милости, не мог однакож ни которую из них воспользоваться, потому что намерение – посетить древнюю Христианскую столицу, было непременное, святое, что в этом он дал себе обет, имел счастие объяснять Государю Императору, и что раполагается, по достижении Киева и Воронежа, отправиться оттуда прямою дорогою на Казань».

Беккер продолжает: «Это характеризует Назимова: он не хочет нарушить своего обета, данного Богу». И восклицает, делая вывод: «Вот пример преданности к вере и престолу! Он слишком резкий – и доступный только в России. Преданность Русских к своему Государю, безгранична – и восходит до обожания».

В заключении своего повествования Беккер сообщает о намерениях Назимова «идти еще на Запад – ... побывать в Киеве, чтобы ступить на землю, бывшую свидетельницею стольких событий, посетить колыбель Христианства; с умилением обратить взор свой на место, где Св. Апостол Андрей Первозванный, водрузил первый Крест во имя Бога; поклониться мощам Св. Угодников – и принести теплые, усердные моления к Предвечному о здравии Государя и всей Высочайшей Фамилии».

О дальнейшей судьбе казака можно с уверенностью сказать следующее.

Назимов, как ему и мечталось, побывал в Киеве и Воронеже, где прикладывался к мощам Угодников Божиих (в Киевской лавре), а в Воронеже – ко гробу Святого Митрофания. Путешествие в Киев из Петербурга заняло около полутора месяцев, а из Киева в Воронеж – символичные сорок дней. Во время своего шествия Андрей Назимов заболел, поэтому ему пришлось задержаться в Киеве на более долгий срок, чем он планировал.

На всем пути следования забайкальского казака жители городов и сел осыпали путешественника всевозможными подарками, оказывали ему самый радушный прием.

Во время его пребывание в Воронеже, Назимова посетили проезжавшие через город Донские казаки. Донцы, как только узнали, что в городе гостит их геройский собрат из далекого Забайкалья, тотчас отправились к нему. О его приключениях они были наслышаны.

Надо полагать, им было о чем поговорить... Не одна чарка, не один стакан, видимо, были осушены за то время, пока они гостили у него.

В память о той встречи Донские казаки даже сложили две песни. Тексты их были опубликованы в «Воронежских Губернских Ведомостях» в 1843 г.

После Назимов отправился в первопрестольную, там он провел около недели, затем уехал в Казань, где встретился со своим другом из Иркутска. С ним он отправился уже домой в родное Забайкалье, в Верхнеудинск.

Для истории о возвращении Назимова домой, в Верхнеудинск, особо ценны сведения, полученные из двух изданий: «Московских Губернских Ведомостей» за 1843 г. и «Вологодских Губернских новостей» (№ 8, неофициальная часть за 1843 г.).

Вот что писали эти издания:

«Вы, верно, забыли казака Назимова, который во всех возбудил такое живое участие своим прекрасным подвигом любви и преданности к Государю и Августейшему дому? Помните, что он, после долгого и многотрудного пути, достигнув цели своей – узреть обожаемого Монарха и Его Высокое семейство, осыпаемый милостями и щедротами Царскими, отравился через Москву в Киев и Воронеж, чтобы перед Святыми Угодниками помолиться о здравии и долгоденствии Государя и Его Дома, и принести благодарение Богу, его давнишнюю, горячую молитву, и исполнившему пламенное желание сердца. Из Воронежа казак Назимов отправился обратно на родину и в июле месяце сего года (т.е. 1843 г.) благополучно достиг своего родного пепелища. На днях получена от него весточка, из Верхнеудинска, 18-го ноября.

По возвращении отставного казака Андрея Назимова из Санктпетербурга в Сибирь, он достиг, наконец, губернскою города Иркутска, где за непременное правило себе поставил побывать в святой обители первоклассного Вознесенского монастыря и поклониться почивающим здесь мощам Святителя Христова Иннокентия, потом явился к Его Высокопреосвященству Архиепископу Нилу, у которого, приняв благословления, между прочим имел счастие испросить книгу на сбор для поправки в Заудинской казачьей слободе весьма ветхой деревянной но имя Вознесения Господня и Архистратига Михаила церкви. После сего отравился он на место жительства своего за Байкал, в окружной город Верхиеудинск, по прибытии куда, в первых числах июля, впал в тяжкую болезнь, которая не покидала его почти целый месяц.

Получивши же от нея облегчение, он, 4-го августа, разнёс к находящимся и городе особам разного сословия отпечатанные в Петербурге объявления, коими в 6-е число того месяца приглашал их к себе на завтрак, по совершении в Заудинской Вознесенской церкви Литургии и принесения благодарственного Господу Богу молебствия, с произнесением многолетия Его Императорскому Величеству и всей Августейшей фамилии, по случаю представления им, Назимовым, в эту церковь пожалованного oт Их Императорских Высочеств Великих Князей Николая и Михаила Николаевичей Святого Евангелия, Означенное Святое Евангелие, поутру 6-го августа, равно и священные книги: Требник, Псалтирь и Месяцеслов, пожалованный Их Императорских Высочеств Константина, Николая и Михаила Николаевичей, казак Назимов, вообще с сыном Константином и дочерью Стефанидою, внесли частным образом в соборную Богородско-Одигитриевскую церковь. После чего начался в сем соборе колокольный благовест, по которому любящие Бога и Царя немедленно собрались в храм, с парадами – затем Протоиерей с градским Духовенством шествовали из собора в Заудинскую казачью церковь, состоящую в предместий города, со святыми иконами и хоругвями, пред которыми одним из священников несено было Высочайше пожалованное Евангелие, а прочие книги, как то: Требник. Псалтирь и Месяцеслов, нес сын Назимова Константин. Сии книги, хотя пожалованные собственно Назимову, но, по его желанию с присовокуплением к ним, подаренных ему в Киеве Наместником Киево-Печерской Лавры Архимандритом Петром полного Молитвенника в Воронеже – Киевопечерекого Месяцеслова, тот и другой в лучшем переплёте, в золотом обрезе, вложены для вечного хранения, в этy же церковь, в которую и Евангелие вручено ему для вклада.

Сам же Назимов нёс в это время образ Божией Матери, пожалованный ему Их Императорскими Высочествами Михаилом Павловичем и Еленою Павловною. Процессия же сия сопровождаема была многочисленным народом, в числе которого, кроме градских обывателей, весьма много было жителей из окрестных селений и даже немало видно было бурят, отчего при переправе через Уду встречалось немалое затруднение; но деятельным распоряжением все препятствия были устранены. По совершении Литургии, приходский священник Михаил Харлампиевич Попов произнес, пред начатием благодарственного моления, краткое приличное торжеству Слово (...).

Таким образом, наш Сибиряк, исполнив в полной мере с усердием и благоговейными чувствами Высочайше возложенную на него волю, предпринял опять новое путешествие по всей Иркутской губернии, лежащей на пространстве, считая только по трактам и обратно, более 4600 верст.

В тот забытый сегодня день в Верхнеудинске имело место быть беспримерное для города священнодействие, состоявшееся только благодаря осуществлённой, невозможному вопреки, сокровенной мечте простого казака».

Полностью газеты цитируют и речь, произнесенную в Заудинской церкви приходским священником Михаилом Харалампиевичем Поповым в этот торжественный день:

«Слово, говоренное в день Преображения Господня в Заудинской Вознесенской Церкви, по случаю внесения святого Евангелия, пожалованного сей Церкви Их Императорскими Высочествами Великими Князьями Николаем и Михаилом Николаевичами, в г. Верхнеудинске 6-го августа 1842 года.

«Благочестивые Христиане! Дни праздничные Сам Бог назнаменовал и законом Своим повелел, дабы всякой таковой день был посвящена особенное служение Господу, в воспоминание таинственных деяний Его. А по сему, и в настоящий день – в день Преображения Господня – мы собрались в сей священный Храм для того же служения, которого требует от нас Бог. Совершая служение сие в песнопениях духовных, мы воспоминаем чрез то спасительные о роде человеческом дела Господа нашего Иисуса Христа. А воспоминая о сем, мы должны в праздники христианские радоваться веселием духовным, как и сам Бог повелевает: «И да возвеселишися в Празднике твоем. Второзакон. XIV, 14». Ибо о чём более радоваться и веселиться нам, как не о искуплении и спасении нашем, дарованном нам от Господа?

Но радость нынешнего Церковного торжества нашего слушатели Кристиане, сим не оканчивается: она сопряжена еще с другой новой радостию. Ее усугубляет драгоценнейший для сей церкви дар от Его Императорских Высочеств Великих Князей Николая и Михаила Николаевичей. Это тот высокий дар, то Святое Евангелие, которое Благоверные Сыны Царевы вручили бедному простому казаку для вклада в сию церковь, в память посещения, сделанного им Их Высочествам, и которое, согласно Их святому усердию, мы, удостоившись принять, внесли ныне с свойственным святым благоговением в сей священный Храм. Это тa святейшая книга, которая руководит нас в жизни временной и открывает путь к жизни вечной, блаженной. Следовательно, видя такое попечение Благоверных и Великих Князей о нашем не только временном, но и вечном благе, кто на нас не изъявит вместе с церковию радостного восторга, и кто не возчувствует живейшей благодарности к сим Августейшим Особам?

А дабы наша радость, наша благодарность, были нами выражены вполне, то принесем пред сим священным алтарем теплые молитвы Царю Царствующих, да низведет он на Благоверных Сынов Царя Честнаго вечное всеспасительное благословление Божие, и да подаст долгоденственное и мирное царствование Августейшему их Родителю и всей Августейшей Фамилии, и сим да усугубит свои милости ко Всероссийскому Императорскому Престолу, а нас да сподобит, быть мудрым и кротким скипетром Державы их, продолжать тихое и безмолвное житие во святом благочестии и чистоте!

Про это «Слово» – памятник старого Верхнеудинска – вспомнят через несколько десятилетий, и оно будет ещё раз перепечатано и «Иркутских Епархиальных Ведомостях».

Если же перечитать вышеприведённые описания торжеств по случаю возвращения Назимова (по московской и вологодской газетам), то можно убедиться, что подаренное тогда для верхнеудинских храмов (по В. Беккеру), не только им в город доставлено, но здесь обнародовано и обретено по назначению. В связи с последним следует учесть и то, что на прилагаемом к книге В. Беккера изображении казака «в той самой одежде, к какой имел он счастие представляться Государю Императору и всему Августейшему Дому», слева от него изображен стол, на котором видны подаренные Назимову лично и переданные ему для внесения в верхнеудинские храмы предметы: книги, иконы, табакерка и часы.

Можно обоснованно предполагать, что упокоился казак Назимов на древнем погосте вблизи той же заудинской деревянной Вознесенской церкви, в которой благославляли его на подвиг долгого и опасного путешествия, а затем по возвращении встречали и торжественно принимали подаренные священные книги».

С уверенностью можно сказать, что, по сути, Назимов был первым сибиряком, кто не только проделал столь долгий путь через всю Россию, но и первым, кто так подробно описал его в своих дневниках, рассказал обо всем, что поразило его, записал многие из рассказов местных жителей, священников, попутчиков.

Еще в Предисловии В. Беккер сообщает и о том, что «Для любопытныхъ читателей, въ конце книжки приложенъ отрывокъ изъ собственныхъ записокъ Сибирского казака Назимова, веденных им от места родины его – до прихода в С. Петербург – и до посещения обители Валаамской, чтобы показать и его слогъ и его взгляды на те предметы, которые возбуждали въ немъ вниманiе».

К сожалению, дневник Назимова полностью не издан; в печати находятся лишь отрывки из него, приведенные В. Беккером.