55 / 122
передачи ему были разрешены, все продукты и деньги, до по-
следнего, раздавал сокамерникам.
В ссылке, в районном центре Большая Мурта в ста десяти
километрах от Красноярска, главному врачу районной больни-
цы с трудом удалось добиться для знаменитого хирурга разре-
шения работать «за белье и питание». Зарплату ему выписыва-
ли за счет пустовавшей ставки то ли санитарки, то ли прачки.
Владыка едва ходил от слабости, и жители Мурты считали его
дряхлым стариком. Жил он очень бедно, в крохотной комна-
тушке возле кухни, недоедал.
Но, будучи сам на грани нищеты святитель регулярно по-
сылал деньги ссыльным архиереям и священникам.
В начале Великой Отечественной войны епископ Лука по-
слал телеграмму Калинину с просьбой прервать ссылку и на-
править его для работы в госпиталь на фронте или в тылу. «По
окончании войны, — писал он, — готов вернуться в ссылку».
Ответ пришел незамедлительно — приказано было перевести
его в Красноярск. Владыку назначили консультантом всех гос-
питалей края и главным хирургом эвакогоспиталя, но остави-
ли на положении ссыльного — дважды в неделю он обязан был
отмечаться в милиции. Жил он в сырой холодной комнате и
постоянно голодал — на госпитальной кухне профессора кор-
мить не полагалось, а отоваривать карточки ему было некогда.
Санитарки тайком оставляли для него кашу. В одном из писем
той поры он писал, что
«полюбил страдание, так удивительно
очищающее душу»...
В Симферополе архиепископа поселили на втором этаже
старого, давно не ремонтированного дома. Здесь же распола-
галась епархиальная канцелярия и жило несколько семей. В
доме были клопы, у единственного водопроводного крана вы-
страивалась очередь. Владыка многим помогал: на архиерей-
ской кухне готовился обед на пятнадцать-двадцать человек.
«Приходило много голодных детей, одиноких старых женщин,
бедняков, лишенных средств к существованию,
— вспоминала
племянница святителя. —
Я каждый день варила большой ко-
тел, и его выгребали до дна. Вечером дядя спрашивал:
«Сколько сегодня было за столом? Ты всех накормила? Всем
хватило?»
Сам он питался очень просто. Одевался тоже более
чем скромно — всегда ходил в чиненых рясах с прорванными
локтями. Всякий раз, когда племянница предлагала сшить но-
вую одежду, он говорил:
«Латай, латай, Вера, бедных много»
.