25 / 198
ного… — они же видели, что я весь в крови, что-то случилось
— упал, ударился, — почему же не помогли, не спросили хотя
бы, в чем дело? Значит, пройти мимо, не ввязываться, не тра-
тить времени, сил, «меня это не касается», стало чувством при-
вычном?
Раздумывая, с горечью вспоминал этих людей, поначалу
злился, обвинял, недоумевал, негодовал, а вот потом стал вспо-
минать самого себя. И нечто подобное отыскивал и в своем по-
ведении. Легко упрекать других, когда находишься в положе-
нии бедственном, но обязательно надо вспомнить и самого се-
бя. Не могу сказать, что при мне был точно такой случай, но
нечто подобное обнаруживал и в своем собственном поведе-
нии — желание отойти, уклониться, не ввязываться… И, ули-
чив себя, начал понимать, как привычно стало это чувство,
как оно пригрелось, незаметно укоренилось.
Раздумывая, я вспоминал и другое. Вспоминал фронтовое
время, когда в голодной окопной нашей жизни исключено бы-
ло, чтобы при виде раненого пройти мимо него. Из твоей час-
ти, из другой — было невозможно, чтобы кто-то отвернулся,
сделал вид, что не заметил. Помогали, тащили на себе, перевя-
зывали, подвозили… Кое-кто, может, и нарушал этот закон
фронтовой жизни, так ведь были и дезертиры, и самострелы.
Но не о них речь, мы сейчас — о главных жизненных правилах
той поры.
И после войны это чувство взаимопомощи, взаимообязан-
ности долго оставалось среди нас. Но постепенно оно исчезло.
Утратилось настолько, что человек считает возможным пройти
мимо упавшего, пострадавшего, лежащего на земле. Мы при-
выкли делать оговорки, что-де не все люди такие, не все так
поступают, но я сейчас не хочу оговариваться. Мне как-то по-
жаловались новгородские библиотекари: «Вот вы в „Блокадной
книге“ пишете, как ленинградцы поднимали упавших от голо-
да, а у нас на днях сотрудница подвернула ногу, упала посре-
ди площади — и все шли мимо, никто не остановился, не под-
нял ее. Как же это так?» Обида и даже упрек мне звучали в их
словах.
И в самом деле, что же это с нами происходит? Как мы
дошли до этого, как из нормальной отзывчивости перешли в
равнодушие, в бездушие, и тоже это стало нормальным.
Не берусь назвать все причины, отчего утратилось чувство
взаимопомощи, взаимообязанности, но думаю, что во многом