22 / 36
20
Инородцы получили автономии и независимости ‒ но такие, что добивавшимся их,
всем этим Петлюрам, Бычам, Чхенкели, Церетели, Рябоконям и Рябошапкам, пришлось
так бежать, что пятки сверкали, и до сих пор приходится жить за границей без
возможности вернуться в свои «независимые государства».
А все вместе получили такое «ответственное правительство», министры-комиссары
которого в любое время могут по своему усмотрению расстреливать людей тысячами, ни
перед кем за это не отвечая.
У каждой исторической эпохи лишь ей свойственные массовые психозы. В
древнейшие времена жизнью народа управляли сны и суеверия; на них построена почти
вся Библия с ее пророками. В Средние века общество было заражено религиозным
фанатизмом ‒ нельзя было даже письмо написать, не начав его словами: «Во имя Господа
нашего сладчайшего Иисуса Христа» и т. д., иначе вас могли обвинить в ереси и спалить
на костре. <...>
В наше время видим, как человечество подвергается массовому заражению
психозом коммунизма. Страшная это болезнь, берегитесь ее! Человечеству она опаснее
чумы, холеры и других эпидемий, потому что унесет больше жизней, чем те все вместе
взятые.
Русский народ всегда жаловался на какое-нибудь «иго»: вначале это было иго
татарское, потом ‒ крепостное, затем просто ‒ «иго царизма». Наконец свергнули
ненавитную монархию ‒ для того лишь, чтобы попасть под иго коммунизма. От него
русские люди теперь не скоро избавятся ‒ если это вообще когда-либо произойдет. Те,
которые набросили это ярмо на шею народа, постараются вечно держать его с помощью
таких инструментов, как Чека, ГПУ, НКВД и пропагандистский дурман, в рабстве,
темноте, нужде и изнуряющем «стахановском» труде, чтобы не дать в нем накопиться
опасной энергии самодеятельности. А для того чтобы народ не стал задумываться обо
всем этом, руками того же народа уничтожили его мозг ‒ русскую интеллигенцию.
Та уничтоженная старая русская интеллигенция, во многих случаях талантливая,
все же оказалась, в своей массе, мыслившей ограниченно. Она готовила свой народ к
революции и сама приложила руку к ее свершению, единственно «следуя моде», ‒ ведь
нашим «передовым людям» спокойно спать не давала сама мысль, что вот, на свете уже
существует столько республик, а у нас все еще монархия! Неразумный человек будет
через силу натягивать на ноги явно ему чересчур узкие ‒ но зато модные! ‒ сапоги,
которые потом натрут ему мозоли; разумный же скорее выберет немодные, но себе по
ноге. В Японии монархия существует уже три тысячи лет безо всяких революций, и даже
правит все та же династия, а японцы ничего не собираются менять, так как их
рациональное мышление им подсказывает: хотя монархия порождает порядок, но из
порядка может родиться роскошь, из роскоши ‒ леность, из лености ‒ бедность, из
бедности ‒ зависть, из зависти ‒ революция, из революции ‒ анархия, которая снова
породит монархию. Так какая же нам польза, рассуждают японцы, вечно крутиться в
таком заколдованном кругу? Пусть этим лучше занимаются европейцы, и прежде всего
(потому что это полезно для нас) ‒ русские. <...>
После ухода со службы надо было существовать, а чтобы существовать, надо
работать. Служить большевикам я совершенно не хотел. Мы в числе восьми офицеров
гвардии и флота откупили на Морской улице банкротировавшую техническую контору и
повели ее. Дело пошло очень хорошо. Каждый из нас в месяц получал по 1500 рублей