37 / 158
подчеркивает, что часто и в мирской обстановке
"им ка-
залось, что они в монастыре".
И хотя для него самого это было непривычно и трудно
(он называет Россию
"вратами борьбы, пота, трудов и
пощения
"), Павел справедливо отмечает, что монастыр-
ский уклад жизни не был чем-то извне насаждаемым, а,
наоборот, вытекал из внутренней, сердечной потребности
глубоко верующего русского народа. Внешняя строгость
была лишь проявлением сосредоточенности на внутрен-
ней, "невидимой" брани, стремления очистить себя от
всякой нечистоты для единения с Богом. Поэтому и в
рамках строгого уклада жизни русские люди чувствовали
себя естественно, свободно и просто.
Описывая праздники, особенно рождественские, Па-
вел Алеппский подчеркивает необыкновенную жизнера-
достность, оптимизм русских. Его удивляет их
"острый
природный ум",
духовная образованность, гостеприимст-
во и радушие.
В то же время, он подчеркивает чрезвычайную сдер-
жанность русских по отношению к иностранцам. Это
объяснялось тем, что они с большой ревностью берегли
духовный строй своей жизни, бдительно ограждая себя
от чуждых влияний.
Даже православных священнослужителей и монахов
из-за рубежа принимали на Руси только как спутников
какого-либо архиерея, либо тех, кто изъявлял желание ос-
таться на Руси навсегда, чтобы молиться за царя, но в
любом случае за ними вели строгое наблюдение, желая
убедиться
в
их
подлинной
православности:
«упражняются ли они непрестанно в смирении, молча-
нии, посте и молитве или бесчинствуют и ленятся»
.
Для исправления всех нерадивых отправляли в даль-
ние монастыри, а
"за курение табака",
как свидетельст-
вует Павел Алеппский, предавали даже смерти.
В виде исключения, по словам того же Павла Алепп-
ского, спутников митрополита Мир Ликийских -
"архимандрита... мнимых родственников и диякона за
курение табака немедленно сослали в заточение".