Рекомендуем для чтения

гать суду и ответственности. Церковь долго и напрасно вопия-

ла против такого отношения к крепостным людям. Десятками

наполняя дворы зажиточных землевладельцев, плохо одевае-

мая и всегда содержимая впроголодь, челядь составляла толпу

домашних нищих, более жалких сравнительно с вольными пуб-

личными нищими. Древнерусская церковная проповедь так и

указывала на них господам, как на ближайший предмет их со-

страдания, призывая их позаботиться о своих челядинцах пре-

жде, чем протягивать руку с благотворительной копейкой ни-

щему, стоящему на церковной паперти. В усадьбе Ульяны бы-

ло много челяди. Она ее хорошо кормила и одевала, не балова-

ла, но щадила, не оставляла без дела, но задавала каждому ра-

боту по силам и не требовала от нее личных услуг, что могла,

все делала для себя сама, не допускала даже разувать себя и

подавать воды умыться. При этом она не позволяла себе обра-

щаться к крепостным с кличками, какими душевладельческая

Русь вплоть до самого 19 февраля 1861 года окрикивала своих

людей: Ванька, Машка, но каждого и каждую называла на-

стоящим именем. Кто, какие социальные теории научили ее,

простую сельскую барыню ХVI века, стать в такие прямые и

обдуманные отношения к низшей подвластной братии?

Она была уже в преклонных летах когда ее постигло по-

следнее и самое тяжкое благотворительное испытание. Лука-

вый бес, добра ненавистник, давно уже суетившийся около

этой досадной ему женщины и всегда ею посрамляемый, раз

со злости пригрозил ей: погоди же! Будешь ты у меня чужих

кормить, когда я тебя самое на старости лет заставлю околе-

вать с голоду. Такой добродушно-набожной комбинацией объ-

яснено в биографии происхождение постигшей добрую жен-

щину беды. Похоронив мужа, вырастив сыновей и поставив

их на царскую службу, она уже помышляла о вечном устрое-

нии собственной души, но все еще тлела перед Богом любовью

к ближнему, как тлеет перед образом догорающая восковая

свечка. Нищелюбие не позволило ей быть запасливой хозяй-

кой. Домовое продовольствие она рассчитывала только на год,

раздавая остальное нуждающимся. Бедный был для нее какой-

то бездонной сберегательной кружкой, куда она с ненасыщае-

мым скопидомством все прятала да прятала все свои сбереже-

ния и излишки. Порой у нее в дому не оставалось ни копейки

от милостыни, и она занимала у сыновей деньги, на которые

шила зимнюю одежду для нищих, а сама, имея уже под 60 лет,