 |
Великий пост. Пасха. Светлое Христово Воскресение
|
Воскресение Твое, Христе Спасе,
Ангели поют на небесех;
и нас на земли сподоби
чистым сердцем Тебе славити.
Воскресная стихира, глас 6-й
|
Пасха, Светлое Христово Воскресение... Это не просто величайший христианский праздник, Пасха — это центр нашей веры, это суть Христианства.
Слово «пасха» переводится с древнееврейского как «переход», и в истинном значении — это действительно переход от смерти к жизни. Поэтому главное песнопение, которое исполняется в эти дни в православных храмах: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав». В нем как раз и говорится о том, что Спаситель попрал Своей смертью смерть и всем, кто исповедует Его, даровал вечную жизнь.
… В наши дни, пожалуй, почти не осталось людей, считающих, что Иисус из Назарета не жил в Палестине почти 2000 лет назад и не проповедовал Свое учение. Даже современная наука согласна с тем, что рассказ 4-х евангелистов основан на реальных исторических событиях. Но есть вопрос, в отношении которого наука бессильна, как бессилен и человеческий разум — это вопрос о воскресении Христа из мертвых. И именно в этом заключается основное содержание веры всякого христианина. Только любящей душой, любящим сердцем можно принять эту весть о том , что «Христос Воскресе из мертвых...» и именно потому, что рассудок и разум тут бессильны. Смерть и Воскресение Иисуса Христа отличают Христианство от любой другой религии мира: ведь ни в одной из них бог не отдал свою жизнь за людей, тем более, людей, распявших его. Гораздо чаще люди жертвовали своими жизнями ради выдуманного ими бога или сонма богов.
Когда мы празднуем Пасху, это означает, что мы помним о смерти и о Воскресении Спасителя; и если мы искренне уверуем, что Христос взял на Себя наши грехи, даровав нам прощение их и спасение душ наших, то праздник Пасхи обретет для нас истинный смысл.
Величайшему этому празднику — Пасхе — предшествует Великий пост. Воскресения без смерти не бывает, поэтому, чтобы воскреснуть вместе со Христом, нам надо пройти за Ним и через эти тяжелые 7 недель...
Великий пост
Великий пост... 7 медленных недель,
Дарованных тебе для покаянья.
Но многопопечительности шмель
Жужжит, стремясь отвлечь твое вниманье.
Всевает помыслы пустые подлый враг,
Попался ты, поддался празднословью...
Все схвачено: взгляд, жест, твой каждый шаг...
Известно: лишь смиреньем и любовью
Возможно победить и не пропасть!..
Великий пост — дорога к очищенью.
Мир наступает, мир ощерил пасть.
Трезвись, душа, не стань его мишенью!
Великий пост... 7 медленных недель
Великопостных служб, молитв усердных.
Так непомерна, так огромна цель
Пути, что не выдерживает сердце!..
Н. К. |
|
Великий пост
Слов стрела к весенней вехе мчится,
Станет даль холодных дней пуста.
Воссияет Понедельник Чистый
Над святыней долгого поста.
Ветер с улиц пламя свечек косит.
Плачь, душа, и волю дай слезам.
Пламя растворяет и уносит
Соль молитвы прямо к небесам.
Каждый шаг, как шаг по хрупким льдинам,
Путь свой совершая, чуть дыша,
Вспомни в этот час, что не единым
Хлебом ты жива, моя душа.
Стен святых приняв уединенье,
Вспомни здесь, в церковной тишине —
Галилейский Плотник искушенья
Все отверг, не внемля сатане.
Час молитвы, тайная дорога,
Плачь, душа, и к небесам стремись,
Никому из смертных, только Богу,
Только Богу тихо поклонись.
Людмила Колодяжная
|
|
Ветер рамы студит.
Март. Метели свисты.
Скоро он наступит,
Понедельник чистый.
Благовеста звоны,
Час обедни ранней.
Древнего канона
Слово покаянья.
Чисты, снежны ризы,
Время для смиренья
От беды, от жизни —
Время отрешенья.
Библии страница
Вздрогнет под рукою,
И душа, как птица,
Возлетит к покою.
Людмила Колодяжная |
Предваряет Великий пост Вселенская родительская (мясопустная) суббота, когда поминаются все, от века усопшие православные христиане. Поминальными являются также 2, 3 и 4-я субботы Великого поста. Православная Церковь, заботясь о спасении душ живых своих чад, беспокоится также и обо всех усопших, поминая их на Божественной Литургии, на панихидах. Но в великопостные дни, кроме суббот и воскресений, не служится Литургия святителя Иоанна Златоуста, и умершие как бы лишаются благ, которые доставляет им поминание на Литургии, поэтому Церковь установила особенное моление о них в упомянутые дни. Кроме того, Суббота в библейском понимании — это «день покоя», поэтому мы и молимся об упокоении наших родных и близких в этот день.
Иду в незнаемый я путь.
Иду меж страха и надежды.
Мой взор угас, остыла грудь,
Не внемлет слух, сомкнуты вежды...
Но вечным сном пока я сплю,
Моя любовь не умирает, —
И ею, братья, вас молю,
Пусть каждый к Господу взывает:
Господь! В тот день, когда труба
Вострубит мира преставленье, —
Прими усопшего раба
В Твои блаженные селенья!
Из стихир преподобного Иоанна Дамаскина
Не от мира сердцем кроткие
Тихо ищут утешения...
Тонут парусною лодкою
В океане искушения.
Чужды им желанья плотские,
Чужды радости застольные,
Чужды им одежды броские,
Чужды взгляды непристойные...
В паутине равнодушия,
Разорвав непонимание,
Улетают души лучшие
Прямо к звездам в утро раннее...
О. Сероштанова |
|
Как мы жалки, малодушны,
Жизнь — возня и искушения...
Упокой усопших души
И прости им согрешения!
Пусть сгниют грехи в могиле,
Что творим, — не знаем сами...
Лишь любовь, что нам дарили,
Пусть произрастет цветами!
Пусть добро не исчезает,
А плодами обернется!
Человек не умирает,
Если память остается...
О. Сероштанова
Родительская суббота
Помяни...
Поставь свечу — и этот
Огонек перенесется вмиг
В ту страну,
Где мать твоя с рассвета
Ожидает знак твой, этот блик...
Я не объясню такое чудо,
Только знаю, знаю:
Мать глядит —
Не летит ли огонек отсюда?
Что же он
Так долго не летит?..
Геннадий Иванов |
В утешенье плачущим об умерших
...О, братья! Где сребро иль злато?
Где сонмы многие рабов?
Среди неведомых гробов
Кто есть убогий, кто богатый?..
Все — пепел, тень и привиденье...
Лишь у Тебя на Небесах.
Господь, и пристань, и спасенье!
|
Последнее воскресенье перед Великим постом называется Прощеным, — ведь в пост принято вступать, испросив прощения у всех, кого обидел или укорил, примирившись со всеми, с кем враждовал. И, конечно, самому простить всех, кто, вольно или невольно, нанес обиду тебе. Следует сделать это искренне, от всей души. Только тогда Господь примет твой пост...
Прощеное воскресенье
Прощаю всех, кого простить нельзя,
Кто клеветой мостил мои дороги.
Господь учил: «Не будьте к ближним строги —
Вас все равно всех помирит земля».
Прощаю тех, кто добрые слова
Мне говорил, не веря в них нисколько.
И, все-таки, как ни было мне горько,
Доверчивость моя была права.
Прощаю всех я, кто желал мне зла.
Но местью душу я свою не тешил,
Поскольку в битвах тоже не безгрешен, —
Кого-то и моя нашла стрела.
Андрей Дементьев |
|
|
Прощеный день
В прощеный день мы друг у друга
Просить прощенья поспешим.
И муж, и дети, и супруга —
Все ошибаемся, грешим...
В сей день Спаситель призывает
Всех покаянье принести.
Ко всем Он милостив бывает,
Готов всех грешников спасти.
Просить прощенья не стыдитесь,
Прощая всем, даже врагам,
Смиряйтесь чаще, не гордитесь,
К святым стремитесь очагам.
Посильно пост сей соблюдайте,
Святых последуя следам,
О согрешениях рыдайте,
Как плакал праотец Адам.
Спешите каяться, народы,
Взывайте слезно к Небеси,
Чтоб прекратились все невзгоды
По всей измученной Руси!
Игумен Свято-Троицкой Сергиевой Лавры Виссарион (Остапенко) |
В первые 4 дня Великого поста, с понедельника по четверг, в храмах за богослужением, как волны, обрушиваются на нас строки Великого покаянного канона преподобного Андрея Критского, подготавливая нас к Таинству исповеди... Несколько строк канона мы приводим в поэтическом переложении поэта Алексея Апухтина.
|
Помощник, Покровитель мой!
Явился Он ко мне, и я от мук избавлен...
Он Бог мой, славно Он прославлен,
И возношу Его я всей душой!
С чего начну свои оплакивать деянья?
Какое положу начало для рыданья
О грешном, пройденном пути?
Но, Милосердный, Ты меня прости!
От юности моей погрязнул я в страстях,
Богатство растерял, как жалкий расточитель...
Но не отринь меня, поверженного в прах;
Хоть при конце спаси меня, Спаситель!
|
Канон А. Критского
Если путь, стезя – груба,
Если дали меркнут —
Светит тайная тропа
В Божескую церковь.
В дни, когда земных препон
Звук сильнее крика,
Плачет медленный канон
Мученика с Крита.
Там, под сводами кружа,
В призрачности горней,
Примет горькая душа
Слов небесных зерна.
Горесть грешную сотрет,
В серебре отлито,
Слово то, что прорастет —
Пламенем молитвы.
Людмила Колодяжная
|
|
С первых дней Великого поста также читается на богослужениях молитва святого Ефрема Сирина, полная покаянного чувства, взывающая к Господу. Ее очень любил А. С. Пушкин.
Отцы-пустынники и жены непорочны,
 Чтоб сердцем возлетать во области заочны,
Чтоб укреплять его средь дольних бурь и битв,
Сложили множество божественных молитв;
Но ни одна из них меня не умиляет,
Как та, которую священник повторяет
Во дни печальные Великого поста.
Все чаще мне она приходит на уста
И падшего крепит неведомою силой:
Владыко дней моих! Дух праздности унылой,
Любоначалия, змеи сокрытой сей,
И празднословия не дай душе моей.
Но дай мне зреть мои, о Боже, прегрешенья,
Да брат мой от меня не примет осужденья,
И дух смирения, терпения, любви
И целомудрия мне в сердце оживи.
В середине Четыредесятницы, в конце 3-й недели, на воскресном всенощном бдении в центр храма выносится из алтаря Животворящий Крест Господень, которому всю последующую седмицу поклоняются верующие. Святая Церковь выставляет Крест для поклонения затем, чтобы напоминанием о страданиях и смерти Господа воодушевить и укрепить постящихся к продолжению подвига поста. Поэтому 4-я седмица поста называется Крестопоклонной. Епископ Александр (Семенов-Тян-Шанский) сказал о Кресте Спасителя так: «Крест Господень — это символ любви; где Крест — там и Любовь. В Кресте, как в солнце свет, сосредоточилась вся любовь Бога к миру и к человеку... Человек, умирая во Христе, получает от Него новую жизнь, подлинную и вечную. Во Христе смерть побеждена смертью, и в этом — тайна Креста. Победив смерть, Христос лишил диавола его оружия».
У Креста
Вокруг Креста толпа стояла,
И грубый смех звучал порой...
Слепая чернь не понимала,
Кого насмешливо пятнала
Своей бессильною враждой...
Что сделал Он? За что на муку
Он осужден, как раб, как тать?
И кто дерзнул безумно руку
На Бога своего поднять?
Он в мир вошел с святой любовью,
Учил, молился и страдал —
И мир Его невинной кровью
Себя навеки запятнал...
С. Надсон
Последнюю седмицу Великого поста, Страстную, предваряют 2 праздничных дня: Лазарева суббота и Вербное воскресенье (вход Господень во Иерусалим). Воскрешение святого праведного Лазаря — одно из самых известных и важных, согласно христианскому вероучению, чудес, совершенных Спасителем. В честь этого последнего великого чуда Христа и существует издревле праздник, называемый Лазарева суббота.
Воскрешение Лазаря
О, Царь и Бог мой! Слово силы
Во время оно Ты сказал, —
И сокрушен был мрак могилы,
И Лазарь ожил и восстал.
Молю, да слово силы грянет,
Да скажешь: «Встань!» душе моей, —
И мертвая из гроба встанет,
И вступит в свет Твоих лучей;
И оживет, и величавой
Ее хвалы раздастся глас
Тебе — сиянью Отчей славы,
Тебе, умершему за нас!
А. Хомяков
А следующий воскресный день является великим двунадесятым праздником и называется Вход Господень во Иерусалим. Он как бы «затворяет» двери Великого поста. Мы в преддверии Страстной седмицы... Господь приходит на вольную страсть... Ликуют жители Иерусалима, чающие избавления от римского владычества и восстановления былого величия своего царства... Они встречают Спасителя с пальмовыми ветвями в руках, в восторге стелют Ему под ноги свои одежды... Но не для восстановления Израиля приходит Он: Иисус грядет, чтобы принести Себя в жертву за грехи всех людей, для избавления всего рода человеческого от греха, проклятия и смерти. Но евреи пока об этом не знают... Пройдет всего несколько дней, и те, которые сегодня восклицают: «Осанна Сыну Давидову!», завтра будут требовать у Пилата: «Распни Его! Распни!»
|
Дурные дни
Когда на последней неделе
Входил Он в Иерусалим,
Осанны навстречу гремели,
Бежали с ветвями за Ним.
А дни все грозней и суровей.
Любовью не тронуть сердец.
Презрительно сдвинуты брови,
И вот послесловье, конец...
Свинцовою тяжестью всею
Легли на дворы небеса.
Искали улик фарисеи,
Юля перед Ним, как лиса.
И темными силами храма
Он отдан подонкам на суд,
И с пылкостью тою же самой,
Как славили прежде, клянут.
Толпа на соседнем участке
Заглядывала из ворот,
Толклись в ожиданье развязки
И тыкались взад и вперед.
И полз шепоток по соседству,
И слухи со многих сторон.
И бегство в Египет, и детство
Уже вспоминались, как сон.
Припомнился скат величавый
В пустыне, и та крутизна,
С которой всемирной державой
Его соблазнял сатана.
И брачное пиршество в Кане,
И чуду дивящийся стол.
И море, которым в тумане
Он к лодке, как посуху, шел.
И сборище бедных в лачуге,
И спуск со свечою в подвал,
Где вдруг она гасла в испуге,
Когда воскрешенный вставал...
Борис Пастернак |
Вход Христа в Иерусалим
Они бросали ветви перед Ним
И с ликованьем радостным встречали,
Когда Иисус входил в Ерусалим
С глазами, полными всезнанья и печали.
Он знал об отречении Петра,
О будущем предательстве Иуды,
Но зелень стлалась кружевом ковра
Пред Ним, свершившим воскрешенья чудо.
Он знал и то, что здесь Его распнут,
И что в душе людей неразделимо
Добро и зло, сплетаясь воедино,
Как свет и тьма, в согласии живут.
И все же Он любил их до конца!
И в небеса подняв предсмертный взгляд,
Просил за них Небесного Отца:
- Прости! Они не знают, что творят!
А. Сымонович |
|
|
Вход в Иерусалим
В тот вечер — Его искренне встречали:
Блестели слезы искрами надежд;
От прошлого отрекшись, выстилали
Дорогу кучей праздничных одежд.
И зной, и крики радости: «Осанна!»,
И сладкий запах пальмовых ветвей
Смешались изумительным дурманом,
И старцы походили на детей.
Забылось, что пройдут еще до Пасхи
Обычные и памятные дни,
Все радовались, жили без опаски,
И только фарисей стоял в тени.
Он видел сокровенное оттуда —
Зачем такие крики до небес:
Они пытались вновь поверить в чудо —
В субботу Лазарь умерший воскрес.
Для Духа не придумано сословий,
Он в каждом — как брожение вина.
Но кто-то Ему снова приготовил
Души своей истлевшие меха.
И что Он смог? Сломить кого-то в споре...
Помочь былые раны залечить...
А слышали, что Он прошел по морю
И смог пять тысяч сирых накормить?
А если будут горести как прежде?
На Крест Его осудит гул людей.
За гибель неисполненной надежды
Мы мстим как можно глубже и больней...
И радость встречи, слезы обратятся
В пощечины, насмешки и нытье,
И за столом соседу станут клясться:
- Я и тогда кричал: «Распни Его!»
И дни пошли б обычною дорогой —
В заботах, в неуютности мирской,
Лишь изредка неясная тревога
Смущала б завоеванный покой.
Но высказались судороги тверди
И черные голгофские кресты —
Ему недоставало страшной смерти,
А им — неискупаемой вины...
Иеромонах Василий (Росляков) |
Вход во Иерусалим
Все совершается навеки,
Уходит в вечность, за черту.
Ложатся вербные побеги
К стопам Идущего к Кресту.
Пройдя близ высей Елеона,
Предчувствья грустию томим,
Христос на ослике покорном
В Святой спешит Ерусалим.
Менял, купцов разгонит в храме,
Непонимаемый толпой...
Чтоб стать Распятым в страшной драме,
Чтоб нам стать – Истиной, судьбой...
Людмила Колодяжная
|
|
Вход в Иерусалим
Широка, необозрима, чудной радости полна,
Из ворот Ирусалима шла народная волна.
Галилейская дорога оглашалась торжеством:
«Ты идешь во имя Бога, Ты идешь в Свой Царский дом!
Честь Тебе, наш Царь смиренный, честь Тебе, Давидов Сын!»
Так, внезапно вдохновенный, пел народ... Но там один
Недвижим в толпе подвижной, школ воспитанник седой,
Гордый мудростию книжной, говорил с усмешкой злой:
«Это ль Царь ваш, слабый, бледный, рыбаками окружен?
Для чего Он в ризе бедной, и зачем не мчится Он
Силу Божью обличая, весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая над трепещущей землей?»
И века пошли чредою, и Давидов Сын с тех пор,
Тайно правя их судьбою, усмиряя буйный спор,
Налагая на волненье цель любовной тишины,
Мир живит, как дуновенье наступающей весны.
И в трудах борьбы великой Им согретые сердца
Узнают шаги Владыки, слышат сладкий зов Отца.
Но в своем неверьи твердый, неисцельно ослеплен,
Все, как прежде, книжник гордый говорит: «Да где же Он?
И зачем в борьбе смятенной исторического дня
Он проходит так смиренно, так незримо для меня,
А нейдет, как буря злая, Весь одеян черной мглой,
Пламенея и сверкая над трепещущей землей?»
А. С. Хомяков, 1858 г.
|
Еврейский народ встречал Спасителя с пальмовыми ветками в руках. Мы сегодня приходим в храм в этот день с ветками вербы — она первая после долгой зимы распускает свои пушистые золотистые шарики. Поэтому сам праздник Входа Господня во Иерусалим издавна называется на Руси Вербным (Цветоносным) Воскресением или Неделей Ваий (т. е. Веток).
Вербы
 Вербы овеяны
Ветром нагретым,
Нежно взлелеяны
Утренним светом.
Ветви пасхальные,
Нежно-печальные,
Смотрят веселыми,
Шепчутся с пчелами.
Кладбище мирное
Млеет цветами,
Пение клирное
Льется волнами.
Светло-печальные
Песни пасхальные
Сердцем взлелеяны,
Вечным овеяны.
Константин Бальмонт
Мальчики да девочки
Свечечки да вербочки
Понесли домой.
Огонечки теплятся,
Прохожие крестятся,
И пахнет весной.
Ветерок удаленький,
Дождик, дождик маленький,
Не задуй огня!
В Воскресенье Вербное
Завтра встану первая
Для святого дня.
А. Блок
Вербная всенощная
Пришел я ко всенощной с вербой в руках,
С расцветшими ветками в нежных пушках.
Пушистые шарики трогаю я:
 Вот этот — умершая дочка моя,
Тот мяконький птенчик —
Сынок мой младенчик,
Двоешка под крепким брусничным листом —
Во всем неразлучные мать с отцом,
Тот шарик без зелени —
Друг мой расстрелянный,
К веткам прильнувший —
Племяш утонувший,
Смятый и скрученный —
Брат мой замученный,
А тот глянцевитый —
Брат мой убитый...
Шариков хватит на ветках тугих
Для всех отошедших моих дорогих.
Лица людей — лики икон,
Каждый свечою своей озарен.
Вербная роща в храм внесена,
В каждое сердце входит весна.
Радостно пение: всем воскресение!
Общее, общее всем воскресение!
Трепетны свечи радостью встречи,
Смысл уясняется в каждой судьбе.
Слава Тебе! Слава Тебе!
Александр Солодовников
Но заканчивается 6-я неделя Великого поста, и наступают самые тяжелые дни — последняя седмица, Страстная и Великая....
|
Вечер Вербного Воскресения
День подходит к концу... Тишина...
Застывает в молчанье природа.
Я предчувствием тяжким полна,
Я как будто стою возле брода.
Через черный и страшный поток
Мне сейчас предстоит перебраться.
Сердце замерло, сжалось в комок...
Почему же, чего мне бояться?
Ведь уже наступает весна,
Снег растаял, и вербы проснулись,
После долгого зимнего сна
Пуховичками нам улыбнулись.
И Пасхальная радость близка,
Но еще впереди — вся Страстная
С ее горем потери Христа,
С Ним — надежды вкусить сладость рая.
Помоги мне, Господь, помоги,
Помоги мне душой укрепиться,
Пережить эти тяжкие дни,
Припадая в слезах к Плащанице.
Евгения Краснова |
Пасхальные вести
Весть, что люди стали мучить Бога,
К нам на север принесли грачи...
Потемнели хвойные чащобы,
Тихие заплакали ключи...
На буграх каменья обнажили
Лысины, покрытые в мороз,
И на камни стали капать слезы
Злой зимой очищенных берез.
И другие вести, горше первой,
Принесли скворцы в лесную глушь:
На Кресте распятый, всех прощая,
Умер Бог, Спаситель наших душ.
От таких вестей сгустились тучи,
Воздух бурным зашумел дождем...
Поднялись — морями стали реки
И в горах пронесся первый гром...
Третья весть была необычайна:
Бог воскрес и смерть побеждена!
Эту весть победную примчала
Богом воскрешенная весна...
И кругом леса зазеленели,
И теплом дохнула грудь земли,
И, внимая трелям соловьиным,
Ландыши и розы расцвели.
Яков Полонский |
|
Страстная седмица... Эти дни у древних христиан издавна были известны под именем «недели Святых страстей», «недели Спасительных страстей», «Страстной недели», потому что посвящены были Церковью воспоминанию страстей, т. е. страданий, смерти и погребения Спасителя. Седмица эта именовалась также «неделею, свободною от житейских занятий», «Пасхою Крестною», а чаще всего — просто Великою — по величию и спасительности совершившихся в течение ее событий для всего человечества. Каждый день этой седмицы постепенно, шаг за шагом, обозначает последние дни земной жизни Спасителя, поэтому называется Страстным и Великим.
В первые три дня Страстной седмицы на часах в храмах во время богослужений прочитываются все четыре Евангелия: от Матфея и Марка — в понедельник, от Луки и Иоанна — во вторник и среду: приготовляя нас к достойному поклонению страстям Господним, Евангельским чтением Церковь желает привести нам на память все дела и все учение Господа нашего Иисуса Христа. Акцент в эти дни делается на Евангельских притчах, рассказанных Спасителем. В Великий Понедельник это притча об иссушении бесплодной смоковницы; она как бы предупреждает нас: «Братия, убоявшись проклятия смоковницы, иссохшей за ее неплодие, принесем плоды, достойные покаяния, Христу, подающему нам великую милость».
Чудо
Он шел из Вифании в Ерусалим,
Заранее грустью предчувствий томим.
Колючий кустарник на круче был выжжен,
Над хижиной ближней не двигался дым,
Был воздух горяч и камыш неподвижен,
И Мертвого моря покой недвижим.
И в горечи, спорившей с горечью моря,
Он шел с небольшою толпой облаков
По пыльной дороге на чье-то подворье,
Шел в город на сборище учеников.
И так углубился он в мысли Свои,
Что поле в унынье запахло полынью.
Все стихло. Один Он стоял посредине,
А местность лежала пластом в забытьи.
Все перемешалось: теплынь и пустыня,
И ящерицы, и ключи, и ручьи.
Смоковница высилась невдалеке,
Совсем без плодов, только ветки да листья.
И Он ей сказал: «Для какой ты корысти?
Какая Мне радость в твоем столбняке?
Я жажду и алчу, а ты — пустоцвет,
И встреча с тобой безотрадней гранита.
О, как ты обидна и недаровита!
Останься такой до скончания лет!»
По дереву дрожь осужденья прошла,
Как молнии искра по громоотводу.
Смоковницу испепелило дотла.
Найдись в это время минута свободы
У листьев, ветвей, и корней, и ствола,
Успели б вмешаться законы природы.
Но чудо есть чудо, и чудо есть Бог.
Когда мы в смятеньи, тогда средь разброда
Оно настигает мгновенно, врасплох.
Борис Пастернак
Какие же события происходили в Великий Вторник? Этот день Господь провел с народом. Именно во Вторник Он рассказал притчи о злых виноградарях; о брачном пире; о десяти девах; о Страшном суде и т. д. Но вот день приблизился к вечеру, и Спаситель в узком кругу учеников рассказал еще одну притчу — о талантах... О чем говорят нам эти притчи? О том, что награда будет тебе не по тому, что ты получил изначально, а по тому, что приобрел впоследствии. Господь ради нас идет на Крест, чтобы отдать за нас Свою жизнь, а мы свои жизни для каких подвигов бережем? Не закопаем ли свои таланты в землю? Церковь побуждает нас приготовиться достойно к встрече Небесного Жениха, вводящего в Свой чертог только людей, имеющих брачную одежду, сотканную из добродетелей, людей, которые встречают Господа со светильниками веры и добрых дел, не скрыв талантов, данных им Господом, а приумножив их истинно христианской жизнью.
Притча о десяти девах
Они засветили лампады свои;
Навстречу они Жениху поднялися толпою
На радостный праздник любви.
Их было пять мудрых и пять неразумных. Уж тьмою
Бесчисленных звезд небеса заблистали, — 
Но медлил Жених. Долго девы прождали;
Уж сон безмятежный спустился на них,
И дремой смежились усталые очи...
Внезапно в немой тишине полуночи
Послышался крик: «Се, Жених
Грядет! Исходите навстречу!» И — девы восстали,
Спеша полуночный исполнить обряд,
Елеем пять мудрых лампады свои напитали,
И так неразумные им говорят:
«Мы не взяли, сестры, елея с собою,
Светильников пламень угас,
И ныне мы к вам приступаем с мольбою,
Елея мы просим у вас».
Им мудрые молвят в ответ: «Хоть помочь мы и рады,
Но только ни вам не достанет, ни нам на лампады,
Купить у торгующих вы бы могли».
И вот к продающим спешат неразумные девы...
Тогда раздалися веселья напевы:
Жених приближался. С Ним вместе вошли
Пять мудрых на свадебный пир со своими
Лампадами. И затворилися двери за ними.
И прочие девы к закрытым дверям
Вернулись. Стеная и плача, они восклицали:
«Отверзи, о Господи, Господи, нам!»
И слышат в ответ в неутешной печали
Они Жениха укоризненный глас:
«Аминь, говорю вам, не ведаю вас!».
К. Р. (великий князь Константин Романов)
Судный день
В щит золотой, висящий у Престола,
Копьем ударит ангел Израфил —
И саранчой вдоль сумрачного дола
Мы потечем из треснувших могил.
Щит загудит — и Ты восстанешь, Боже,
И тень Твоя падет на судный дол,
И будет твердь подобна красной коже,
Повергнутой кожевником в рассол.
И. А. Бунин
...В грозный час, когда над нами,
Над забытыми гробами
Протрубит труба.
В час великий, в час возмездья,
В горький час, когда созвездья
С неба упадут,
И земля между мирами,
 Извергаясь пламенами,
Предстанет на Суд.
В час, когда вся плоть проснется,
Чрево смерти содрогнется
(Солнце мраком обернется)
И как книга развернется
Небо надвое.
И разверзнется пучина,
И раздастся голос Сына
«О, племя упрямое!
Я стучал — вы не открыли,
Жаждал — вы не напоили,
Я был наг — вы не одели...»
И тогда ответишь Ты:
«Я одела, Я кормила,
Чресла Богу растворила,
Плотью нищий Дух покрыла,
Солнце мира приютила
В чреве темноты...»
В час последний в тьме кромешной
Над Своей землею грешной
Ты расстелешь плат:
Надо всеми, кто ошую,
Кто во славе одесную,
Агнцу предстоят,
Чтоб не сгинул ни единый
Ком пронзенной Духом глины,
Без изъятья, — навсегда,
И удержишь руку Сына
От последнего проклятья
Безвозвратного Суда.
М. Волошин. «Хвала Богоматери»
|
Страшный суд
Вы подумайте, мила братия,
Каково будет нам в последний день;
Как вострубит ангел во трубушку,
И отворятся двери райские,
Вся земля тут вспоколеблется,
Солнце, месяц тут померкнут вдруг,
Звезды с неба спадут, как листвие,
Само небушко тут скорежится,
Протекет тогда река огненна
По всей земле по черноей,
Попалит она древа, былие, —
Ничего тогда не останется.
И услышат ту злату трубушку
Души праведны, души грешные,
И войдут они в телеса свои
В новой плоти на суд воскреснути:
Из сырой земли, со дна морюшка
Встают праведны, встают грешники,
Звери лютые, птицы дикие
Отдают тела бедных грешников.
И воссядет тут Сам Иисус Христос
Судить праведных, судить грешников.
Он — судья-то ведь Судья Праведный,
Он не смотрит на лица, Батюшка,
А у ангелов мерила правильны,
И весы у них справедливые.
Тут уж все равны: цари, нищие,
Не поможет тут злато-серебро,
Ни краса, ни уста румяные,
Не помогут тут отец с матерью,
Не помогут друзья любезные,
Лишь дела наша аль оправят нас,
Аль осудят на муку вечную.
Поглотит тогда река огненна
В муку вечную отсылаемых,
А святых души засветятся,
И пойдут они в пресветлый рай.
Михаил Кузмин, 1903 г. |
Страстная среда — день, когда Иуда предал Христа. Именно поэтому на протяжении всего года два дня в неделю — в среду (в память о предательстве Иуды) и в пятницу (день распятия Спасителя) православные соблюдают пост... И как бы для обличения сребролюбивого Иуды Церковь в этот день совершает память жены, помазавшей на вечере у Симона прокаженного драгоценным миром ноги Иисусу, и через это приготовившей Его к погребению. По преданию, это была Мария Магдалина, из которой Христос изгнал семь бесов.
Магдалина
I
Чуть ночь, мой демон тут как тут,
За прошлое моя расплата.
Придут и сердце мне сосут
Воспоминания разврата,
Когда, раба мужских причуд,
Была я дурой бесноватой
И улицей был мой приют.
Осталось несколько минут,
И тишь наступит гробовая.
Но, раньше чем они пройдут,
Я жизнь свою, дойдя до края,
Как алавастровый сосуд
Перед Тобою разбиваю.
О, где бы я теперь была,
Учитель мой и мой Спаситель,
Когда б ночами у стола
Меня бы вечность не ждала,
Как новый, в сети ремесла
Мной завлеченный посетитель.
Но объясни, что значит грех,
И смерть, и яд, и пламень серный,
Когда я на глазах у всех
С Тобой, как с деревом побег,
Срослась в своей тоске безмерной.
Когда Твои стопы, Иисус,
Оперши о свои колени,
Я, может, обнимать учусь
Креста четырехгранный брус
И, чувств лишаясь, к телу рвусь,
Тебя готовя к погребенью.
II
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые Твои.
Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.
Ноги я Твои в подол уперла,
Их слезами облила, Иисус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.
Будущее вижу так подробно,
Словно Ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами,
Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот Крест.
Брошусь на землю у ног Распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам Креста.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?..
Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до Воскресенья дорасту...
Б. Пастернак
Мария Магдалина
I
Вчера, под розами и златом,
С вершины горной так легко
Поднявшись, облако с закатом
Неслося в небо высоко!..
И мысль моя за ним неслася:
Как хорошо на высоте!..
Но я с землей не разочлася
И трачу душу в суете!
Я жажду слиться с небесами,
Но, пленница земных грехов,
В стыде закрыв лицо власами,
Сижу … и каюся без слов.
И слышно мне: тяжелый камень
Моей вины лежит на мне!..
И безыменный острый пламень
Кипит души моей на дне...
Кто б дал мне крылья голубины
И сердце чистое детей,
Чтоб улететь от дольной тины,
От зноя пылкого страстей?
Ах! Сыщется ль? И в ком та сила,
Чтоб мог сказать: «Спасу тебя
За то, что много ты любила,
И много плакала, любя!..»
Так сердца тайны раскрывала
И не скрывала сердца стон
Жена от синих гор Магдала,
Когда шел мимо дивный — Он.
И к страждущей простер Он руку —
(Цельбы таинственный фиал)
И седьмиязвенную муку
Одним руки движеньем снял!..
И вот чиста, и вот готова
Она для неба уж была;
Но, встретив небо в Муже Слова,
За Ним, как тень Его, пошла...
И суждено ей видеть было,
Как на Голгофской высоте
С небес нисшедшее Светило
Угасло на земном Кресте!
И ей же, верных всех к отраде,
Дана награда из наград —
Чтоб первой встретить в вертограде
Того, пред Кем распался ад!.. |
II
Прошли минуты заблужденья,
И, скорби тягостной полна,
Вдали от всех, в уединенье,
Спасенья жаждала она!
В пустыне, зноем опаленной,
Среди угрюмых темных скал,
От жизни пошлой, монотонной
Исхода взгляд ее искал!
Был этот взгляд небесно чуден,
Была полна молитвой грудь,
Но неизвестен, тяжек, труден
Был ко спасенью длинный путь!
Она спаслась! В немом покое
Она мечтала об ином
И, все покинувши былое,
Пошла за Господом Христом.
В. В. Благовещенский
|
Мария
Над горизонтом солнце остывало
И дымка, как от угольев костра,
Сплошною пленкой небо застилала.
И будто солнце людям разрешало
На свой закат смотреть во все глаза.
И вечер, на морской прилив похожий,
Долину прятал в сумраке ночном
И четче вырисовывал, и строже
Вершины гор и контуры прохожих,
Идущих по полям почти гуськом.
От споров, от непрошеной печали,
Которой оделяет враг и друг,
Они себе пристанище искали
В местах, что прокаженным отдавали
Среди пустых окраин и лачуг.
И в среду Симон принял их радушно,
Они за стол устало возлегли.
И зной казался не таким уж душным;
Из спорщиков, назойливых и скучных,
Лишь стайка мух кружилась у еды.
Тут женщина вошла. Попросит, верно,
Утешить, исцелить — известный люд!
Она же, молча, с грустию безмерной,
Окутанная будто тьмой вечерней,
Разбила алавастровый сосуд.
Не отступилась ни единой долькой.
Зачем себя на черный день беречь?
Она в Него поверила — и только!
А верить — это будет ровно столько,
Когда других не нужно встреч.
Разбила... И, предчувствуя утрату,
Омыла миром голову Ему.
А ученик сказал: «Мы не богаты.
Продав сосуд, помочь могли б собрату
Иль милостыню подали б кому». |
Он, помолчав, ответил скупо, властно:
«Всегда имея нищих при себе,
Благотворить вы можете всечастно,
Но лишь однажды к истине причастны
Вы станете на горестной земле».
…........................................................
Отговорившись встречей неурочной,
К старейшинам пошел тот ученик.
Любовь когда окажется непрочной,
Измена назовется непорочной,
А замысел покажется велик.
Их ученик спросил: «Что вы дадите,
Учителя коль выдам своего?»
И вспомнился сосуд, но неразбитый,
А сбереженный, до краев налитый...
Тридцать серебреников дали за Него...
Иеромонах Василий (Росляков)
|
Страстная Среда
Апрель разбрасывает снег на паперти,
Близится Страстная Пятница,
Двери храма никому не заперты,
Все мы – причастники и причастницы,
Службу долгую стоим, не ропщем,
Шепчем: «Да не введи нас во искушение...»
Внимаем слову на исповеди общей,
Выстаиваем к батюшке «на отпущение...»
Это ожидание – подобие бледное,
Да и ты так думаешь, не так ли? –
Так же встанем к Суду последнему,
В очередь, к прощающему Ангелу,
К тому, читающему сейчас кафизмы,
Сплетающему под сводом слов узоры,
Голосом, преломленным сквозь призму
Доносящихся с улицы разговоров...
Людмила Колодяжная
|
А вечером Среды заканчивается великопостное богослужение и наступают дни иного плача, пронизывающего всю службу, — плача от созерцания Крестных страданий Спасителя...
Страстной Великий Четверг (или Четверток, как издавна говорили на Руси) — очень важный день; ведь именно в четверг на Тайной вечери Спасителя с учениками было установлено Таинство Евхаристии — Причащения Тела и Крови Христовой. Господь пообещал своим ученикам (а в их лице — и всем нам), как и было предсказано, «напоить душу утомленную и насытить всякую душу скорбящую» (Иерем., 31,25). Об этом событии хорошо написал иеромонах Василий (Росляков), убитый сатанистом в Оптиной пустыни на Пасху 1993 г. вместе с братиями той же обители иноками Трофимом и Ферапонтом.
Событья выстроив без спешки по порядку,
Стихал последний перед Пасхою четверг.
Ночь затушила чернотой остатки
Закатного костра, и день померк.
И город будто в тишине пригнулся
И сгорбленным пред звездами предстал,
Ввысь башнями и стенами тянулся
Луной облитый иудейский храм.
Он опасался скорого навета,
И дом, где Пасху есть они могли,
Велел найти двоим лишь по приметам:
Прохожий у ворот, кувшин воды...
Все шло размеренно, как будто бы случайно
Нашлись и устланная горница и стол,
И переплелся вечер с вечной тайной...
С двенадцатью Он тихо в дом вошел...
И было Таинство дано в воспоминанье:
Чаша вина, ломанный хлеб для них,
Чтоб каждый в предрекаемых скитаньях
Не забывал, Чей стал он ученик.
Понять все не могли, как ни старались,
И лишь надеялись: придет заветный час!
От странных слов вдруг споры разгорелись:
Кто больше, и зачем так мало нас...
Он подождал, когда гам прекратился,
Сказал: «Симон, се сатана просил,
Чтоб сеять вас повсюду, как пшеницу,
Я ж о тебе молитвы возносил...»
Иеромонах Василий (Росляков) |
 |
Тайная вечеря
Вспомним Тайный вечер, Божию любовь,
Как Христос нам подал Плоть Свою и Кровь.
Как нас единению Он с Собой учил
И о Причащении верным говорил:
«Чада! Приимите Плоть и Кровь Мою,
Причащайтесь с верою и любовию.
В чаше созерцая смерти час Моей
И воспоминая день Моих Страстей.
Кто Мои Страданья будет вспоминать,
Тот навек со Мною будет пребывать.
Кто Мою Плоть с Кровью будет есть и пить,
Тот со Мной на Небе вечно будет жить».
Слава Иисусу за Его любовь,
Что дал грешным людям Плоть Свою и Кровь.
Священник Хрисанф Сакович. 1905 год.
|
|
Тайная вечеря
Небо вечери в стену влюбилось, —
Все изранено светом рубцов —
Провалилось в нее, осветилось,
Превратилось в тринадцать голов.
Вот оно — мое небо ночное,
Пред которым как мальчик стою.
Холодеет спина, очи ноют.
Стенобитную твердь я ловлю, —
И под каждым ударом тарана
Осыпаются звезды без глав:
Той же росписи новые раны —
Неоконченной вечности мгла...
|
Это было в четверг...
Это было в четверг, накануне событий,
ставших тем роковым рубежом,
на котором Господь наши судьбы, как нити,
пересек смертоносным ножом.
Это было в четверг. Мир застыл на мгновенье,
преисполнившись смертной тоски.
Он взял хлеб со стола и, вздохнув с облегченьем,
не спеша, разломил на куски.
Хлеб и чашу с вином запуская по кругу,
сотрапезникам Он повелел:
«В мир ступайте и там, помогая друг другу,
отделяйте зерно от плевел.
Кровь и тело Мои пусть вам будут порукой
в том, что свет доброты не угас,
в том, что Я на Кресте Своей страшною мукой
пред Отцом заступился за вас.
Я смягчу Его гнев, ну а вы постарайтесь:
созовите всех добрых людей
и в грехах вместе с ними открыто покайтесь
перед памятью жертвы Моей.
Ну, а коли не выйдет – на все Божья воля.
Значит, пробил последний ваш час…
Так ступайте ж. Не бойтесь ни смерти, ни боли.
Вот и всё. Вот и весь Мой наказ».
Это было в четверг, накануне событий,
ставших тем роковым рубежом,
на котором Господь наши судьбы, как нити,
пересек смертоносным ножом.
Александр Смирнов |
|
|
Тайная вечеря
Час задумчивый строгого ужина,
предсказанья измен и разлуки.
Озаряет ночная жемчужина
олеандровые лепестки.
Наклонился апостол к апостолу.
У Христа — серебристые руки.
Ясно молятся свечи, и по столу
ночные ползут мотыльки.
В. Набоков, 1918 г. |
Тайная вечеря
К небесам далеким
путь открыт,
время клонится
неумолимо,
дом случайный
близ Ерусалима –
для Вечери Тайной
стол накрыт.
Шум воды идет
издалека,
и встает
из-за стола Иуда...
Смертная печаль
уже близка,
близко все, что предвещает –
чудо...
Людмила Колодяжная |
|
|
* * *
Клонится неумолимо
время. Возле Ерусалима
приют случайный,
стол накрыт для Тайной
Вечери. Капель медлит...
К концу недели
апрель перебирает петли
дождевой канители –
шум воды издалека
идущий...
апостол к апостолу
наклонился... Рука
предающего –
водит по столу...
Как луч дающий
яд,
скользит мимо
собравшихся – Иуды взгляд,
взгляд, видящий ад –
не видящий Слово...
ученик любимый –
на груди Христовой...
Людмила Колодяжная
|
Вечером в Четверг, после Тайной вечери, Спаситель привел учеников в Гефсиманский сад, где имел обыкновение молиться, и именно там стражники и воины арестовали Иисуса...
Ночью в сад за преданным Христом
С поцелуем подошел Иуда.
Господи, мы тоже предаем
Поцелуями Тебя повсюду.
Причащаться к чаше подходя,
Сбросив с сердца ледяную груду,
Тайный голос слышу я всегда:
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»
Ставлю ли я к образу свечу,
Деньги ли предаю на блюдо,
Постоянно с робостью шепчу:
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»
Если я живу, как фарисей,
И по мне судить о вере будут,
Не услышу ль в совести своей:
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»
Ближнего ль придирчиво сужу,
За собой не замечая худа,
Каждый раз испуганно твержу:
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»
Все, чем Ты не славишься во мне,
Осуждает горько мой рассудок,
И звучит в сердечной глубине:
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда...»
Не могу исправить сам себя —
Жду спасенья своего, как чуда!
Да смиренно веря и любя,
«Ни лобзания Ти дам, яко Иуда!..»
Александр Солодовников
В этот же день вечером на богослужении читаются в храмах 12 отрывков (так называемых Страстных), соответственно 12-ти часам ночи, из всех 4-х Евангелий, повествующих о страданиях и Крестной смерти Спасителя.
Пронзительная по своему трагизму ночь в Гефсиманском саду, когда Спаситель молился за нас всеми силами души Своей, и настолько искренней и горячей была эта Его молитва к Отцу, что «был пот Его как капли крови, падающие на землю» (Лк., 22, 44)... Господь добровольно отдается в руки беззаконных и приносит Себя в жертву за весь род людской. Своим ученикам Спаситель сказал, что никто жизни у Него не берет — Он ее отдает свободно. Его Гефсиманская молитва к Отцу, несмотря на весь ее трагизм, полна надежды на спасение людей: «Я прославил Тебя на земле, совершил дело, которое Ты поручил Мне исполнить. … Я открыл имя Твое человекам, которых Ты дал Мне от мира; они были Твои, и Ты дал их Мне, и они сохранили слово Твое. Ныне уразумели они, что все, что Ты дал Мне, от Тебя есть» (Ин., 17, 4-8).
Моление о чаше
В саду Гефсиманском стоял Он Один,
Предсмертною мукой томимый.
Отцу всеблагому в тоске нестерпимой
молился страдающий Сын.
«Когда то возможно,
Пусть, Отче, минует Мя чаша сия,
Однако да сбудется воля Твоя...»
И шел Он к апостолам с думой тревожной,
Но, скованы тяжкой дремой,
Апостолы спали под сенью оливы,
И тихо сказал Он им: «Как не могли вы
Единого часа побдети со Мной?
Молитесь! Плоть немощна ваша!..»
И шел Он молиться опять:
«Но если не может Меня миновать —
Не пить чтоб ее — эта чаша.
Пусть будет, как хочешь Ты, Отче!» И вновь
Объял Его ужас смертельный,
И пот Его падал на землю как кровь,
И ждал Он в тоске беспредельной.
И снова к апостолам Он подходил,
Но спали апостолы сном непробудным,
И те же слова Он Отцу говорил,
И пал на лицо, и скорбел, и тужил,
Смущаясь в борении трудном!...
О, если б я мог
В саду Гефсиманском явиться с мольбами,
И видеть следы от Божественных ног,
И жгучими плакать слезами!
О, если б я мог
Упасть на холодный песок
И землю лобзать ту святую,
Где так одиноко страдала Любовь,
Где пот от лица Его падал как кровь,
Где чашу Он ждал роковую!
О, если б в ту ночь кто-нибудь,
В ту страшную ночь искупленья,
Страдальцу в изнывшую грудь
Влил слово одно утешенья!
Но было все тихо во мраке ночном,
Но спали апостолы тягостным сном,
Забыв, что грозит им невзгода;
И в сад Гефсиманский с дрекольем, с мечом.
Влекомы Иудой, входили тайком
Несметные сонмы народа!
Моление о чаше
День ясный тихо догорает; чист неба купол голубой;
Весь запад в золоте сияет над Иудейскою землей;
спокойно высясь над полями, закатом солнца освещен,
Стоит высокий Елеон с благоуханными садами,
И, полный блеска, перед ним, народа шумом оживленный,
Лежит святой Ерусалим, стеною твердой окруженный;
Вдали — Гевал и Гаразин, к востоку — воды Иордана
С роскошной зеленью долин рисуются в волнах тумана,
И моря Мертвого краса сквозь сон глядит на небеса.
А там, на западе, далеко, лазурных Средиземных волн
Разлив могучий огражден песчаным берегом широко...
Темнеет... всюду тишина... Вот ночи вспыхнули светила, —
И ярко полная луна сад Гефсиманский озарила.
В траве, под ветвями олив, сыны Божественного Слова,
Ерусалима шум забыв, спят три апостола Христовы.
Их сон спокоен и глубок; но тяжело спал мир суровый:
Веков наследственный порок его замкнул в свои оковы,
Проклятье праотцев на нем пятном безславия лежало
И, с каждым веком, новым злом его, как язвой, поражало...
Но час свободы наступал — и, чуждый общему позору,
Посланник Бога в эту пору судьбу всемирную решал.
За слово истины высокой Голгофский Крест предвидел Он
И, чувством скорби возмущен, Отцу молился одиноко:
«Ты знаешь, Отче, скорбь Мою и видишь, как Твой Сын страдает, —
О, подкрепи Меня, молю, Моя душа изнемогает!
День казни близок, он придет; на жертву отданный народу,
Твой Сын безропотно умрет, умрет за общую свободу...
Проклятьем черни поражен, измученный и обнаженный,
Перед толпой поникнет Он Своей главой окровавленной.
И те, которым со креста пошлет Он дар благословенья,
С улыбкой гордого презренья подымут руку на Христа...
О, да минует чаша эта, Мой Отче, Сына Твоего!
Мне горько видеть злобу света за искупление Его!
Но не Моя да будет воля, да будет так, как хочешь Ты!
Тобой назначенная доля есть дело всякой правоты.
И если Твоему народу позор Мой благо принесет, —
Пускай за общую свободу Твой Сын безропотно умрет!»
Молитву кончив, скорби полный, к ученикам Он подошел.
И, увидав их сон спокойный, сказал им: «Встаньте, час пришел,
Оставьте сон свой и молитесь, чтоб в искушенье вам не впасть,
Тогда вы в вере укрепитесь и с верой встретите напасть».
Сказал — и тихо удалился туда, где прежде плакал Он,
И, той же скорбью возмущен, на землю пал Он и молился:
«Ты, Отче, в мир Меня послал, но Сына мир Твой не приемлет:
Ему любовь Я завещал, Моим глаголам он не внемлет;
Я был врачом его больных, Я за врагов Моих молился, —
И надо Мной Ерусалим как над обманщиком глумился!
Народу мир Я завещал, — народ судом Мне угрожает;
Я в мире мертвых воскрешал,— и мир Мне крест приготовляет!..
О, если можно, от Меня да мимо идет чаша эта!
Ты Бог любви, начало Света, и все возможно для Тебя!
Но если кровь нужна святая, чтоб землю с Небом примирить, —
Твой вечный суд благословляя, на крест готов Я восходить!»
И взор в тоске невыразимой с небес на землю Он низвел
И снова, скорбию томимый, к ученикам Он подошел.
Но их смежившиеся очи невольный сон отягощал;
Великой тайны этой ночи их бедный ум не постигал.
И стал Он молча, полный муки, чело высокое склонил
И на груди святые руки в изнеможении сложил.
Что думал Он в минуты эти, как человек и Божий Сын,
Подъявший грех тысячелетий,— то знал Отец Его Один;
Но ни одна душа людская не испытала никогда
Той боли тягостной, какая в Его груди была тогда;
И люди, верно б, не поняли, весь грешный мир наш не постиг
Тез слез, которые сияли в очах Спасителя в тот миг.
И вот опять Он удалился под сень смоковниц и олив,
И там, колена преклонив, опять Он плакал и молился:
«О, Боже Мой! Мне тяжело! Все человеческое зло
На Мне едином тяготеет. Позор людской — позор веков —
Все на Себя Я принимаю, но Сам под тяжестью оков,
Как человек, изнемогаю... О, не оставь Меня в борьбе
С Моею плотию земною, и все, угодное Тебе,
Тогда да будет надо Мною... Молюсь, да снидет на Меня
Святая сила подкрепленья, да совершу с любовью Я
Великий подвиг примиренья!» И руки к небу Он подъял,
И весь в молитву превратился, огонь лицо Его сжигал,
Кровавый пот по Нем струился. И вдруг с безоблачных небес,
Лучами света окруженный, явился в сад уединенный
Глашатай Божиих чудес. Был чуден взор его прекрасный
И безмятежно и светло одушевленное чело,
И лик сиял, как полдень ясный: и близ Спасителя он стал
И речью свыше вдохновленной Освободителя вселенной
На славный подвиг укреплял; и сам, подобный легкой тени,
Но полный благодатных сил, свои воздушные колени
С молитвой пламенной склонил. Вокруг молчало все глубоко;
Была на небе тишина, — лишь в царстве мрака одиноко
Страдал безплотно сатана. Он знал, что в мире колебался
Его владычества кумир и что безславно падший мир
К свободе новой приближался. Виновник зла, он понимал,
Кто был Мессия воплощенный, о чем Отца Он умолял,
И, страшной мукой подавленный, дух гордый молча изнывал,
Безсильной злобой сокрушенный... Спокойно с выси голубой
Светил блистали мириады, и полон сладостной прохлады
Был чистый воздух. Над землей, поднявшись тихо, небожитель,
Летел к надзвездным высотам, — меж тем всемирный Искупитель
Опять пришел к ученикам. И в это чудное мгновенье
Как был Он истинно велик, каким огнем одушевленья
Горел Его прекрасный лик! Как ярко отражали очи
Всю волю твердую Его, как радостно светила ночи
С высот глядели на Него!.. Ученики, как прежде, спали,
И вновь Спаситель им сказал: «Вставайте, близок день печали,
И час предательства настал»... И звук мечей остроконечных
Сад Гефсиманский пробудил, и отблеск факелов зловещих
Лицо Иуды осветил...
Иван Никитин
Гефсиманский сад
Христос молился... Гефсиманский сад
К Его лицу склонил свои оливы.
А за холмами угасал закат.
И Он подумал: «Боже, как красиво!»
Христос стоял вблизи учеников,
И между ними — горькое молчанье.
А с неба наклонился звездный Ковш,
Как будто мог он вычерпать печаль их.
Он говорил: «Душа Моя скорбит Смертельно...»
И просил: «Побудьте рядом».
Своих сомнений и Своих обид
Он в эту ночь ни от кого не прятал.
И, о Себе все зная наперед,
В душе Своей не ощущал Он страха.
Не содрогнулся, слыша, как идет,
Гремя оружьем, медленная стража.
И Он сказал: «Зачем же на Меня
Идете вы с колами и мечами?
Я не разбойник среди бела дня...»
Но те хранили гнусное молчанье.
Дорога шла сквозь злобу и сквозь ложь.
Свое страданье выдавал Он взглядом.
И месяц плыл над Гефсиманским садом,
Как занесенный над землею нож.
Андрей Дементьев
Гефсиманский сад
Мерцаньем звезд далеких безразлично
Был поворот дороги озарен.
Дорога шла вокруг горы Масличной,
Внизу под нею протекал Кедрон.
Лужайка обрывалась с половины.
За нею начинался Млечный Путь.
Седые серебристые маслины
Пытались вдаль по воздуху шагнуть.
В конце был чей-то сад, надел земельный.
Учеников оставив за стеной,
Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со Мной».
Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От всемогущества и чудотворства,
И был теперь, как смертные, как мы.
Ночная даль теперь казалась краем
Уничтоженья и небытия.
Простор вселенной был необитаем,
И только сад был местом для житья.
И, глядя в эти черные провалы,
Пустые, без начала и конца,
Чтоб эта чаша смерти миновала,
В поту кровавом Он молил Отца.
Смягчив молитвой смертную истому,
Он вышел за ограду. На земле
Ученики, осиленные дремой,
Валялись в придорожном ковыле. |
Он разбудил их: «Вас Господь сподобил
Жить в дни Мои, вы ж разлеглись, как пласт.
Час Сына человеческого пробил.
Он в руки грешников Себя предаст».
И лишь сказал, неведомо откуда
Толпа людей и скопище бродяг,
Огни, мечи и впереди — Иуда
С предательским лобзаньем на устах.
Петр дал мечом отпор головорезам
И ухо одному из них отсек.
Но слышит: «Спор нельзя решать железом,
Вложи свой меч на место, человек.
Неужто тьмы крылатых легионов
Отец не снарядил бы мне сюда?
И, волоска тогда на Мне не тронув,
Враги рассеялись бы без следа.
Но книга жизни подошла к странице,
Которая дороже всех святынь.
Сейчас должно написанное сбыться,
Пускай же сбудется оно. Аминь.
Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты».
Б. Пастернак
|
В Гефсиманском саду
И в этот час, гласит преданье,
Когда, сомнением томим,
Изнемогал Он от страданья,
Всё преклонялось перед Ним.
Затихла ночь в благоговенье,
И слышал Он: «Моих ветвей
Колючий терн — венцом мученья
Возложат на главе Твоей;
Но терн короною зеленой
Чело святое обовьет —
В мир под страдальческой короной,
Как Царь царей, Господь войдет!»
И кипарис, над Ним шумящий,
Ему шептал во тьме ночной:
«Благословен Господь скорбящий,—
 Велик и славен подвиг Твой!
Я вознесу над всей вселенной
Мой тяжкий Крест, и на Кресте
Весь мир узрит Тебя, Смиренный,
В неизреченной красоте!»
Но снова Он в тоске склонялся,
Но снова Он скорбел душой —
И ветер ласковой струей
Его чела в тиши касался:
«О, подними Свой грустный взор!
В час скорби, в темный час страданья
Прохлады свежее дыханье
Я принесу с долин и гор,
Я нежной лаской аромата
Твои мученья облегчу,
Я от востока до заката
Твои глаголы возвещу!»
И. А. Бунин
В этот вечер молящиеся стоят в храме с зажженными свечами в руках, а после службы приносят огонек домой и зажигают от него лампадки и свечи...
Вечером четверга произошло еще одно событие: один из самых близких учеников Спасителя — апостол Петр — трижды отрекся от Него, как Господь и предсказывал...
Отречение Петра
Дух немощен. Постыдна плоть.
Но Ты меня отметил.
А я предам Тебя, Господь,
И трижды вскрикнет петел.
Всей жизнью я к Тебе влекусь,
Но сам себе опасен –
В ту ночь я трижды отрекусь,
Предам Тебя, мой Пастырь.
Беспечно я засну в саду,
В той Гефсиманской чаще,
Забыв о том, что Ты в поту
Смертельном пьешь ту чашу.
Я – часть лукавого огня,
Наказан я сомненьем,
Когда уйдешь Ты от меня,
Жизнь станет искупленьем.
И Ты еще меня спасешь
В земном пути палимом,
Когда спрошу: «Куда идешь,
Господь?» Ответишь: «К Риму...»
О чем в той давней темноте
Пропел мне трижды петел?..
Поникну в муках на кресте –
Ведь Ты меня отметил...
Людмила Колодяжная |
Отречение
К костру подсел он, руки грея.
Лицо зажег багровый свет.
«И ты — сопутник Назорея?
И ты — из Галилеян?» — «Нет».
Ночь холодна, и месяц светел.
Первосвященнический двор
Вдруг огласил рассветный петел.
Прислуга спит. Сгорел костер.
Где Иоанн и где Иаков?
Где все?.. Он вышел... Даль пуста.
И вспомнил, горестно заплакав,
О предсказании Христа.
С. М. Соловьев
|
Страстная Великая Пятница (Страстной Пяток) — самый скорбный день церковного года. Именно в этот день после долгих издевательств, страданий и мук был распят на Кресте Господь наш Иисус Христос...
Страстная Пятница
В Пятницу Святую все должны молчать:
О Христовых муках Крестных размышлять.
Вспомним день великий, как Христос за нас
Пострадал и умер в страшный крестный час!
В Пятницу, всяк верный, заключи уста
И почти молчаньем Крест и смерть Христа.
Вместо уст пусть сердце в день сей говорит,
А душа пусть мыслью пред Крестом стоит.
Если б злые люди вдруг отца иль мать
Наших засудили смертью пострадать,
Смерть их и страданья стали б мы слезой
Вспоминать в молчанье горестной душой.
В Пятницу ж Израиль Господа судил
И, Всего измучив, на Кресте убил.
Спаса, Друга, Брата, Нежного Отца
Поражал враг правды злобный до конца.
Долг велит всем людям в Пятницу молчать:
О Христовых муках Крестных размышлять.
Чтоб мы Крест Господень памятью в тиши
Все почтили с чувством в глубине души.
Чтоб в душе всяк верный Крест изобразил
И во всю жизнь в сердце смерть Христа носил...
Священник Хрисанф Сакович. 1905 год.
В каждом древе — распятый Господь,
В каждом колосе — тело Христово,
И молитвы пречистое слово
Исцеляет болящую плоть.
А. Ахматова
|
Две ночи
Смятений в мире было много...
Ужасней всех, страшней всего —
Две ночи между смертью Бога
И Воскресением Его.
И ужас в том, что в эти ночи
Никто, никто не замечал,
Как становился мир жесточе
И как, ожесточась, мельчал.
Верблюжий колокольчик звякал.
Костры дымились вдалеке.
А мертвый Бог уже не плакал
На местном, древнем языке...
Но мир по-прежнему плодился
И умножал число вещей...
Я тоже, как и вы, родился
В одну из тех ночей!..
Семен Липкин |
Распятие
О, Боже! Пред Тобой стою я с умиленьем.
За мир весь Ты вознес на крест Святую плоть!
Каким униженным, кровавым искупленьем
Спасенье ниспослал на землю Ты, Господь!..
Последний час пробил жестоких испытаний,
Христос уже свершил Свой подвиг неземной;
Шумел Ерусалим; сред людных улиц, зданий
Внезапно мрак над ним грозил зловещей тьмой.
С Голгофской высоты раздался глас: «Свершилось!»
Свой дух предав Отцу, поник Господь главой,
И тайною небес окрест все озарилось:
Сбылось сказание над грешною землей.
Дрожал Ерусалим, а с ним — вся Иудея,
И вздрогнула земля, страшася тайны той,
И, чуждая коварств, молитва фарисея
Теперь лилась из уст; тревожно в град святой
Со страхом все бегут, встают из хладной сени
Внезапно мертвецы с распавшихся гробов,
Спеша в Ерусалим как призраки, как тени,
Как привидения загробных царств, миров.
Повсюду мрак царит, и древних стен твердыни
Распались; раздралась таинственной рукой
Завеса в храме том, хранились где святыни,
А Ты уже молчал, Страдалец мировой!
Н. Ярышкин |
|
Измученный, окровавленный, Господь нес тяжелый Крест по Виа Долороза — Дороге Скорби — к Голгофе...
Виа Долороза
 Сквозь гул проклятий и молчанье слез
Дорогой Скорби шел на казнь Христос.
Тяжел был Крест... Изнемогала плоть.
И, обессилев, наземь пал Господь.
Но кто-то поспешил Его поднять,
И вдруг в толпе Христос увидел Мать.
Он с Ней глазами встретился на миг.
Был взгляд Ее — как молчаливый крик.
И с этого мгновенья, не судим,
Он чувствовал, что Мать идет за Ним.
И на Голгофе во кровавой тьме,
Когда Христос был поднят и распят,
Она ловила ускользавший взгляд
И с Сыном умирала на Кресте...
И с той поры, чтоб жизнь была чиста,
Мы все проходим скорбный путь Христа...
А. Дементьев
И вот — Голгофа... Распятие... Долгие часы страданий и мучений Спасителя на Кресте...
|
Одна есть в мире красота.
Не красота богов Эллады.
И не влюбленная мечта,
Не гор тяжелые громады,
И не моря, не водопады,
Не взоров женских чистота...
Одна есть в мире красота —
Любви, печали, отреченья
И добровольного мученья
За нас распятого Христа.
Константин Бальмонт
|
Распятие
Хор ангелов великий час восславил,
И небеса расплавились в огне.
Отцу сказал:«Почто Меня оставил?»
А Матери: «О, не рыдай Мене...»
. . .
Магдалина билась и рыдала.
Ученик любимый каменел...
А туда, где молча Мать стояла,
Так никто взглянуть и не посмел...
Анна Ахматова
|
Богоматерь у Креста
На город тьма легла, как тень крыла.
Земля уходит из-под самых ног.
И весть пронзает сердце, как стрела —
Там, на Кресте, распят Предвечный Бог!
Распят Господь! Распят Иисус Христос!
Мария, Сын Твой ко Кресту прибит!
Земля Голгофы солона от слез.
И разум этой тайны не вместит.
Учеников не видно за толпой,
От страха разбежались кто куда.
И только юный Иоанн с Тобой,
Отныне и, как видно, навсегда.
И солнце, как кровавое, горит,
Вбирая боль кровоточащих ран,
Ты слышишь, как Спаситель говорит:
«Мария, это сын Твой — Иоанн».
И хрупкий, как колеблемый тростник,
Не в силах происшедшее понять,
Стоит Христа любимый ученик
И слышит: «Иоанн, вот твоя Мать».
Все замерли, внимая тем словам.
Христос распятый в мир любовь явил:
«Я заповедь Свою оставил вам —
Любите так, как Я вас возлюбил».
|
 |
|
На Голгофе
Восходит благовоние сырое
со дна долин, и в небе над холмом,
на трех крестах во мгле белеют трое...
Там Женщина, в унынии немом,
на среднюю, на черную вершину
глядит, глядит... Провидеть Ей дано,
что в горький час Ее земному Сыну
всего живей воспомнилось одно...
Да, с умиленьем сладостным и острым
(колени сжав, лицо склонив во мглу...),
Он вспомнил домик в переулке пестром,
и голубей, и стружки на полу...
В. Набоков |
Мать
Смеркается. Казнен... С Голгофы отвалив,
спускается толпа, виясь между олив,
подобно медленному змию;
и матери глядят, как под гору, в туман
увещевающий уводит Иоанн
седую, страшную Марию.
Уложит спать Ее, и сам приляжет он,
и будет до утра подслушивать сквозь сон
Ее рыданья и томленье.
Что, если у Нее остался бы Христос
и плотничал, и пел? Что, если этих слез
не стоит наше искупленье?
Воскреснет Божий Сын, сияньем окружен;
у гроба, в третий день, виденье встретит жен,
вотще купивших ароматы;
светящуюся плоть ощупает Фома,
от веянья чудес земля сойдет с ума,
и будут многие распяты.
Мария, что Тебе до бреда рыбарей!
Неосязаемо над горестью Твоей
дни проплывают, и ни в третий,
ни в сотый, никогда не вспрянет Он на зов,
Твой смуглый Первенец, лепивший воробьев
на солнцепеке, в Назарете.
В. Набоков, 1925 г. |
 |
|
Голгофа
Святые страницы
привычно
стремишься перевернуть...
Границами
рощи масличной
начнется – единственный Путь,
крутой переулок,
дорога,
тот холм, та пустыня окрест...
Шаг – гулок,
от коего дрогнет
Твой смертный невидимый Крест...
Та боль, та молитва, страданье,
которое – жизни итог,
когда пробуждается
тайно
в душе – побеждающий
Бог.
Людмила Колодяжная |
* * *
Тебе, подобию Творца,
Не избежать того венца,
Что связан из колючих терний,
Венца, в который свиты строфы,
И вновь видение Голгофы
Мне затмевает час вечерний.
Мне затмевает час вечерний
Тоска и слабость, дрожь боязни,
Видение жестокой казни,
И крики ждущей крови черни,
И звук бичей, холодный, мерный,
Душа, уставшая от битвы,
Прощальный проблеск – плач молитвы,
И сон учеников неверных,
Маслин серебряные кроны,
Склоненье их в струи Кедрона,
И блеск Звезды, живой, как чудо,
Толпа рабов, толпа холуев
В уста последний поцелуй
От одного из них – Иуды...
Ерусалимские палаты,
Допрос поспешный у Пилата,
И Иудеев клич в день судный,
И склон горы с покровом скудным,
О, мука смерти так проста! –
От крови теплый брус Креста,
И смертный час после полудня.
Свершилось. Пусто. Умер Бог.
Таков сюжет, таков итог
Идеи вечной искупленья.
Три дня беззвучны и глухи,
Бог умер, наши взяв грехи,
Вселив надежду Воскресенья...
Людмила Колодяжная |
* * *
Мысль за мыслью идет
То своею тропой, то чужою.
Образ Божий растет
И теснится в соседстве с душою.
В тишине и в огне,
Он на ребрах распят, как на пяльцах,
Бог-младенец во мне
Возрастает до Бога-страдальца.
Распрямляясь, как нить,
Как росток из пылинки горчичной,
Чтоб со мной пережить
Еще раз сумрак рощи масличной,
Чтоб меня провести
Через дни к той единственной ночи,
Чтобы произнести
Еще раз: «Авва, Отче!»
Людмила Колодяжная
|
День искупительного чуда,
Час освящения Креста:
Голгофе передал Иуда
Окровавленного Христа.
Но Сердцеведец безмятежный
Давно, смиряяся, постиг,
Что не простит любви безбрежной
Ему коварный ученик.
Перед безмолвной жертвой злобы,
Завидя праведную кровь,
Померкло солнце, вскрылись гробы,
Но разгорелася любовь
Она сияет правдой новой!
Благословив ея зарю,
Он Крест и Свой венец терновый
Земному передал царю.
Безсильны козни фарисейства:
Что было кровь, то стало храм,
И место страшного злодейства —
Святыней вековечной нам!
А. А. Фет
|
Пришел Иосиф с Никодимом,
Когда надежда умерла.
И Матерь плакала над Сыном
У основания Креста.
Не за величием и властью
Они спешили ко Христу.
Пришли свое оплакать счастье,
Что скрыла тьма в шестом часу.
Его и так уж было мало,
Сокрытого от злобных глаз.
И ныне Плащаница покрывала,
Пророчествуя погребенья час.
Но раздралась завеса в церкви —
Завеса их сердечных мук.
И плакали они над Мертвым,
Смывая кровь с Пречистых рук.
Иеромонах Василий (Росляков) |
|
В знак глубокой печали и сердечного сокрушения литургия в Страстную Пятницу неположена, а после полудни совершается вечерня, на которой выносится из алтаря плащаница и поставляется на гробе посреди храма для поклонения и лобызания ран Господних.
|
Великая Пятница
Мы хороним Христа.
Припадаем к Его Плащанице,
Богородица слезы жемчужные льет.
Высоко-высоко где-то белая птица
Погребальную песню поет.
И ей справа и слева
Вторят ангелов гласы,
Сплошь из нот золотых,
Из рыдающих нот.
И земля потряслася,
И пoлма завеса раздрася...
Что наделал ты, избранный,
Что ты, прoклятый, сделал народ?..
И на мраморных плитах,
Зарей освещенных,
Мы в безмолвной печали
Прощаемся с Ним.
И над сенью багряной,
Теряясь в глубинах бездонных,
Поднимается горький
И сладостный дым.
Александр Худошин |
У Плащаницы
Люблю часы, когда ложится
На землю ночь в Страстной Пяток.
В церквах мерцает Плащаница,
Апрельский воздух чист и строг.
И мнится: вкруг свечей струится
Неисчислимых душ поток,
Там их незримая светлица,
Им уготованный чертог.
Уснули ль маленькие дети,
Ушли ли скорбно старики —
Все царствуют в Христовом свете.
А здесь у нас — свистки, гудки,
Очередной набат в газете,
И только в сердце — песнь тоски...
А. Солодовников |
|
Великая Суббота — день пребывания Спасителя во гробе и сошествия Его во ад...
Но пройдут тяжелые, страшные 6 дней Страстной седмицы, и вечером Субботы в полночь начнется удивительная по красоте и торжественности Пасхальная служба. Сменят священнослужители темные облачения, носимые во время поста, на белые пасхальные; засияют огнями храмы, зажгутся свечи, зальется особый — пасхальный — трезвон колоколов; зазвучат праздничные песнопения; засветятся внутренним духовным светом лица людей и приникнут друг ко другу с благой вестью: «Христос Воскресе!» — «Воистину Воскресе!». Это — Пасха, Светлое Христово Воскресение!..
|
На Пасху
Страстной недели uскус позади! —
В пасхальном свете города и веси,
И сердце умиляется среди
Ликующих под клич: «Христос Воскресе!»
«Воистину Воскресе!» — сердцу люб
Ответ — и нет в нем вымысла и тени. —
С ним на губах прозреет душегуб,
Перед Распятым рухнув на колени!..
И всем простившим на земле светло,
В их душах явен аромат нетленья.
Перед Любовью никнущее зло
В нас утверждает Чудо искупленья!
Валентин Рысков
|
Душа моя, ликуй и пой,
Наследница небес:
Христос воскрес, Спаситель твой
Воистину воскрес!
Так! Ад пред Сильным изнемог.
Из гробовых вериг,
Из ночи смерти Сына Бог
И с Ним тебя воздвиг.
Из света вечного Господь
Сошел в жилище тьмы,
Облекся в персть, оделся в плоть —
Да не погибнем мы!
Неизреченная Любовь
Всех таинств высота!
За нас Свою Святую кровь
Он пролил со Креста.
Чистейшей кровию Своей
Нас, падших, искупил
От мук и гроба, из сетей
И власти темных сил.
Христос воскрес, Спаситель мой
Воистину воскрес!
Ликуй, душа, Он пред тобой
Раскрыл врата Небес!
Вильгельм Кюхельбекер
|
|
|
Благовест
Я ждал его с понятным нетерпеньем,
Восторг святой в душе своей храня,
И сквозь гармонию молитвенного пенья
Он громом неба всколыхнул меня.
Издревле благовест над Русскою землею
Пророка голосом о небе нам вещал;
Так солнца луч весеннею порою
К расцвету путь природе обещал.
К Тебе, О Боже, к Твоему престолу,
Где правда, Истина светлее наших слов,
Я путь держу по Твоему глаголу,
Что слышу я сквозь звон колоколов.
К. Бальмонт
|
Под напев молитв пасхальных
И под звон колоколов
К нам летит весна из дальних,
Из полуденных краев.
В зеленеющем уборе
Млеют темные леса,
Небо блещет, точно море,
Море — точно небеса.
Сосны в бархате зеленом,
И душистая смола
По чешуйчатым колоннам
Янтарями потекла.
И в саду у нас сегодня
Я заметил, как тайком
Похристосовался ландыш
С белокрылым мотыльком.
К. Фофанов
|
|
Святая ночь... Залит огнями храм.
Молитвы грешников восходят до небес,
Как в алтаре зажженный фимиам....
Христос воскрес! Воистину воскрес!
Природа нежным трепетом полна,
Мерцают звезды в глубине небес,
Царит над грешным миром тишина...
Христос воскрес! Воистину воскрес!
Как перед бурей замерла трава...
Затих пред Тайною дремучий старый лес.
Лишь ветер шепчет нежные слова:
«Христос воскрес! Воистину воскрес!»
А. Чернов
|
|
Хвала Воскресшему
Тебе, Воскресшему, благодаренье!
Минула ночь, и новая заря
Да знаменует миру обновленье,
В сердцах людей любовию горя.
Хвалите Господа с Небес
И пойте непрестанно:
Исполнен мир Его чудес
И славой несказанной.
Хвалите сонм Бесплотных Сил
И Ангельские лики:
Из мрака скорбного могил
Свет воссиял великий.
Хвалите Господа с Небес,
Холмы, утесы, горы!
Осанна! Смерти страх исчез,
Светлеют наши взоры.
Хвалите Бога, моря даль
И океан безбрежный!
Да смолкнут всякая печаль
И ропот безнадежный!
Хвалите Господа с Небес
И славьте, человеки!
Воскрес Христос! Христос воскрес!
И смерть попрал навеки!
К. Р. (Князь Константин Романов)
|
Земля и солнце, поля и лес —
Все славят Бога: Христос Воскрес!
В улыбке синих живых небес
Все та же радость: Христос Воскрес!
Вражда исчезла, и страх исчез.
Нет больше злобы: Христос Воскрес!
Как дивны звуки святых словес,
В которых слышно: Христос Воскрес!
Земля и солнце, поля и лес —
Все славят Бога: Христос Воскрес!
Л. Чарская
|
|
|
На Пасху
Храм обошли — и вот минута близко:
Мы засвидетельствуем чудо из чудес.
«Христос Воскрес!» — произнесет епископ,
Народ как выдохнет: «Воистину Воскрес!»
Идут с хоругвями, звон колокольный бьется,
Уже открыты царские врата...
«Христос Воскресе!» — громко раздается,
И — миру явлено бессмертие Христа!
Так радостны и пенье, и моленья!
Как будто бы среди цветов и трав.
Так ясно и понятно! Умерщвленье
Сегодня смерти: «Смертью смерть поправ...»
С высоким духом примирился разум.
Разрушен ад и дьявол посрамлен.
Христос воскрес — и путь душе указан!
Вот наш оплот средь горестных времен!
Геннадий Иванов
|
Христос Воскрес!
Христос Воскрес, и ад Им побежден.
Христос Воскрес, и мир Им искуплен.
Христос Воскрес, и ангелы ликуют.
Христос Воскрес, и люди торжествуют.
Христос Воскрес, и рай открыт для нас.
Христос Воскрес, и сила ада пала.
Христос Воскрес, и стерто смерти жало.
Христос Воскрес, и мир от муки спас.
О. Осипов
|
«Не стало более чудес!
Дух оскудел, жизнь измельчала...» —
Ты говоришь!.. А разве мало
Тебе того, что Он — воскрес?!
Христос — воскрес!.. Смысл этих слов
Мне ближе все, мне все понятней —
Чем радость жизни невозвратней.
Гнет тяжелей земных оков.
За нас Распятый на Кресте —
Воскрес... Себя мы распинаем,
Но воскресенья мертвых чаем
И — воскресаем во Христе...
Во мраке мелочных страстей
И любим мы, и ненавидим, —
Но в час прозренья духа видим
Свет, обновляющий людей.
Во тьме невзгод, в тумане зла
Бредем к сомненью от сомненья;
Но призывают в сень спасенья
Святых надежд колокола...
Дух оскудел? Ты ждешь чудес?!.
Но ведь ты жив, ты — видишь, дышишь?..
Люби — и в сердце гимн услышишь:
«Воскрес! Воистину воскрес!..»
А. А. Коринфский
|
|
|
Пасха
Я вижу облако сияющее, крышу,
блестящую вдали, как зеркало... Я слышу,
как дышит тень и каплет свет...
Так как же нет Тебя? Ты умер, а сегодня
сияет влажный мир, грядет весна Господня,
растет, зовет... Тебя же нет...
Но если все ручьи о чуде вновь запели,
но если перезвон и золото капели —
не ослепительная ложь,
а трепетный призыв, сладчайшее «воскресни»,
великое «цвети», — тогда Ты в этой песне,
Ты в этом блеске, Ты — живешь!..
В. Набоков, 1922 г.
|
«Христос воскрес», — поют во храме;
Но грустно мне... душа молчит;
Мир полон кровью и слезами,
И этот гимн пред алтарями
Так оскорбительно звучит.
Когда б Он был меж нас и видел,
Чего достиг наш славный век,
Как брата брат возненавидел,
Как опозорен человек,
И если б здесь, в блестящем храме
«Христос воскрес» Он услыхал,
Какими б горькими слезами
Перед толпой Он зарыдал!
Пусть на земле не будет, братья,
Ни властелинов, ни рабов,
Умолкнут стоны и проклятья,
И стук мечей, и звон оков, —
О, лишь тогда, как гимн свободы,
Пусть загремит «Христос воскрес!»
И нам ответят все народы:
«Христос воистину воскрес!»
Д. С. Мережковский
|
|
|
Христос воскрес!
Повсюду благовест гудит,
Из всех церквей народ валит.
Заря глядит уже с небес...
Христос воскрес! Христос воскрес!
С полей уж снят покров снегов,
И руки рвутся из оков,
И зеленеет ближний лес...
Христос воскрес! Христос Воскрес!
Вот просыпается земля,
И одеваются поля,
Весна идет, полна чудес!
Христос воскрес! Христос воскрес!
А. Майков
|
Святая ночь... Гудят колокола,
Перекликаясь благовестным звоном;
Кругом — огни... Редеет ночи мгла
Пред этим светлой радости каноном...
Зловещий мрак в душе моей исчез,
Она — горит лучами вдохновенья,
Она поет, что в ней — Христос воскрес!..
И сердце вторит, внемля этой песне:
«Во всех сердцах, О Господи, воскресни!»
А. А. Коринфский
|
|
|
Христос воскрес! Опять с зарею
Редеет долгой ночи тень,
Опять зажегся над землею
Для новой жизни новый день.
Еще чернеют чащи бора;
Еще в тени его сырой,
Как зеркала, стоят озера
И дышат свежестью ночной.
Еще в синеющих долинах
Плывут туманы... Но смотри:
Уже горят на горных льдинах
Лучи огнистые зари!
Они в выси пока сияют,
Недостижимой, как мечта,
Где голоса земли смолкают
И непорочна красота.
Но, с каждым часом приближаясь
Из-за алеющих вершин,
Они заблещут, разгораясь,
И в тьму лесов и в глубь долин;
Они взойдут в красе желанной
И возвестят с высот небес,
Что день настал обетованный,
Что Бог воистину воскрес!
И. А. Бунин |
Многими обычаями и традициями богата Пасха. Один из них — крашение яиц. Откуда он пошел? Одна из жен-мироносиц Мария Магдалина после Вознесения Спасителя проповедовала в Риме. Однажды она пришла с проповедью к императору Тиверию, известному своим жестокосердием. Мария долго рассказывала ему о жизни, учении, Крестной смерти и чудесном Вокресении Христа и в заключение со словами «Христос Воскресе!» поднесла в дар яйцо. Скептически настроенный император на это ответил: «Скорее это белое яйцо покраснеет, чем я поверю в то, что Христос воскрес!..» В тот же миг яйцо в руках Магдалины стало красным...
Чудо
В рассветной дымке таяла долина,
 Над облаками золотился Крест.
Пришла к царю Мария Магдалина,
Весть принесла: Иисус Христос воскрес!
- Нет, женщина, тебе я не поверю!
Фантазии и вымыслу есть мера!..
Мысль осветила властное лицо:
- Как не поверю я, что белое яйцо,
Тобою принесенное мне в дар,
Вдруг станет красным,
Вспыхнет, как пожар!
Царь замолчал, но с этими словами
Свеченье разлилось над головами,
Стеснилось и замедлилось дыханье.
Казалось, где-то музыка звучит.
Яйца коснулись теплые лучи,
Оно зажглось в лучах, затрепетало
И, словно кровь Христова, алым стало...
Т. Шорыгина
С тех пор и пошел обычай — на Пасху дарить друг другу крашеные яйца. Ведь яйцо — это символ жизни; жизнь скрыта в нем под твердой скорлупкой, и кажется, что там, внутри, не может существовать ничего живое. Так и Христос воскрес, когда, казалось бы, все было кончено: Он был казнен и похоронен, а из гроба, как известно, не может выйти ничто живое, … кроме Богочеловека... А красный цвет яйца — это символ крови, которую Спаситель пролил на Кресте за искупление грехов всего человечества.
… Почти две тысячи лет прошло с тех пор, как был распят и воскрес Спаситель, за эти века многое пережила наша страна: и боль, и горечь, и радости были в ее истории. В страшные безбожные семь десятилетий прошлого века Россия взошла на свою Голгофу; страдания и муки, которые тогда перенесли верующие в нашей стране, сравнимы, пожалуй, только с муками первых христиан. Но выстояла и все превозмогла Русь, хранимая Господом, Матерью Божией и молитвами великих святых своих...
От Российской Голгофы
Голгофе Господней
Поклонюсь...
И пройду этим Скорбным путем.
Все, что было когда-то,
Вершится сегодня,
Повторяется памятью в сердце моем.
Но Голгофой не кончилась эта дорога.
Через души и судьбы она пролегла.
И, когда отлучали нас силой от Бога,
Скольким людям в те годы она помогла!..
Повторяется жизнь, продолжается время.
И страдальчески смотрит с иконы Христос.
Наши вечные беды, как общее бремя,
Принял Он на Себя и со всеми их нес.
Потому, может быть, мы сумели осилить
И тюрьму, и войну, и разруху, и страх,
Что хранила в душе своей веру Россия,
Как хранили Россию мы в наших сердцах...
Казалось бы, в далеком прошлом осталась Голгофа и вознесенный над нею Крест Спасителя... Но и сегодня очень важно помнить, что быть христианином — значит следовать за Христом, нести свой крест, несравнимо более легкий, чем Крест Господень, и не распинать Его снова и снова своими грехами...
Сообщники
Ты думаешь, Голгофа миновала,
При Понтии Пилате пробил час,
И жизнь с тех пор не повторяла
Того, что быть могло — единый раз?
Иль ты забыл? Недавно мы с тобою
По площади бежали второпях
К судилищу, где двое пред толпою
Стояли на высоких ступенях.
И спрашивал один, и сомневался.
Другой молчал, — как и в былые дни.
Ты все вперед, к ступеням порывался...
Кричали мы: «Распни Его, распни!»
Шел в гору Он — ты помнишь? — без сандалий...
И ждал Его народ из ближних мест.
С Молчавшего мы там одежды сняли
И на веревках подняли на Крест.
Ты, помню, был на лестнице, направо...
К ладони узкой я приставил гвоздь.
Ты стукнул молотком по шляпке ржавой, —
И вникло острие, не тронув кость.
Мы о хитоне спорили с тобою,
В сторонке сидя, у костра, вдвоем...
Не на тебя ль попала Кровь с водою,
Когда ударил я Его копьем?
И не с тобою ли у двери гроба
Мы тело сторожили по ночам?
Вчера, сегодня, и до века, оба —
Мы повторяем казнь — Ему и нам...
Зинаида Гиппиус, 1902 г. |
|
